возможность принять её, как данность, и изменить к ней своё
отношение.
Он рассуждал так обстоятельно и с таким серьёзным видом, что Лин
стало смешно.
— Петь, да ты философ, — хихикнула она, утирая слёзы.
— Да блин, станешь тут философом поневоле, когда тебе вечно везёт,
как утопленнику, — скорчил Пётр кислую мину, но тут же улыбнулся. —
Вот видишь, тебе уже смешно. Отсюда мораль — душевное состояние
зависит от настроя, который мы можем сами себе создать.
— Ты, как я понимаю, из тех людей, для которых пресловутый стакан с
водой всегда наполовину полон, — тепло улыбнулась ему Лин.
— А что, разве есть ещё какие-нибудь варианты? — шутливо пожал он
плечами.
— Вот это-то мне в тебе и нравится больше всего.
Их взгляды зацепились друг за друга. Лин где-то в глубине сознания
отдавала себе отчёт в том, что, вероятно, поступает неправильно и
эгоистично, но в его поцелуе было столько искреннего чувства, и у неё
самой была такая острая потребность в том, чтоб испытывать не злость и
обиду, а теплоту и доверие, что она позволила себе забыться.
— Я могу сделать тебе больно. Это будет паршиво, — всё же шепнула
она ему между поцелуями, сделав слабую попытку вернуть и его, и себя
к действительности.
— Плевать. Я не стану жаловаться, — ответил он, с трудом справляясь с
голосом. — Сейчас ты со мной.
Глава 11. Свет клином.
Пётр плохо спал ночью и проснулся со странным смешанным чувством.
Вчера вечером ему довелось испытать за короткий промежуток времени
весь диапазон самых ярких эмоций от отчаянья до сумасшедшего
счастья. Вчера на короткий миг всё показалось ему ясным и правильным,
но это ощущение исчезло, как только Лин ушла к себе, а он остался
один на один со своими мыслями.
Ему очень хотелось верить в то, что она не только утешения искала в его
объятьях, и в то, что он сам ей небезразличен, но сейчас, при свете дня,
эта надежда казалась ему почти иллюзорной. Он уже готов был
поддаться унынию, но вовремя вспомнил о том, что надежда, даже самая
дохлая, обязана, согласно правилам, умереть последней.
Разумно предпочтя действие нытью и ожиданию у моря погоды, Пётр
после занятий направился к Лин с твёрдым намереньем не сдавать своих
позиций. Он решил принять тот факт, что они с Лин теперь гораздо
больше, чем просто друзья, за аксиому, чтоб не допускать в чувствах
разброда. Это придало ему решимости и вернуло душевное равновесие.
Впрочем, покою, видно, не судьба была поселиться в душе Петра
надолго. У двери в комнату Лин его ожидал пренеприятнейший сюрприз.
Никита, собственной персоной, маячил в коридоре с букетом в руках.
Этот факт вначале крайне озадачил Петра. Он на миг растерялся, не
зная, как ему следует поступить. Но пока его сердце учащённо
тарахтело, переполняясь смятением и ревностью, а мозг лихорадочно
перебирал варианты возможных в такой ситуации действий, ноги
продолжали движение в сторону места назначения. Оказавшись у двери
Лин, Пётр, демонстративно не обращая никакого внимания на Никиту,
