Чисто убийственное зло

— Ну что же, хорошо, — вздохнула миссис Маклахлан, вытаскивая из сумки пудреницу, — но ты должна держать глаза закрытыми, — она открыла крышку и уставилась в зеркальце.

Черное, будто колодец, крошечное зеркальце начало претерпевать некоторые изменения. Его гладь запузырилась, словно кипящая карамель, сделалась темно-коричневой, затем бронзовой и, наконец, прояснилась, приобретя красивый прозрачно-золотистый цвет. Пластинка компактной пудры под зеркальцем заколыхалась, словно под ее поверхностью бурлило скрытое течение. Как только в зеркальце проявился некий образ, колыхание пудры прекратилось и на ней вспухли буквы, сложившиеся в слова:

НУ И СВИНЬЯ ЖЕ ТЫ, ДЕТКА

Миссис Маклахлан подавила смех, осознав, что эти слова относятся к проступившему в зеркальце изображению Пандоры, поедающей огромный ломоть пирога «баноффи»,[3] фирменного десерта таверны «Квид». Она подняла глаза и обнаружила, что Пандора в упор смотрит на нее.

— Я подсматривала, — призналась Пандора. — Простите, я просто не могла устоять. Но все же, о чем я думала и, самое главное, что у вас в руках? Не это ли вы имели в виду, когда отказались открыть мне ваш секрет в день появления маминого Пластыря на крыше?

Миссис Маклахлан в отчаянии закатила глаза. Взглянув на пудреницу прежде, чем захлопнуть крышку, она уловила в зеркальце изображение похожей на Пандору кошки, размахивающей в воздухе всеми четырьмя лапками и проявившуюся надпись:

…И ТАКАЯ ЛЮБОПЫТНАЯ К ТОМУ ЖЕ

— В ответ на твои бесцеремонные расспросы я скажу, что твоя голова была полна пирогом «баноффи», но сейчас, дорогая, ты немного пристыжена. Любопытство сгубило кошку?..

— Мяу, — прошептала Пандора самым извиняющимся тоном, на какой была способна. — Но миссис Маклахлан, что это?

Няня передала пудреницу Пандоре через стол.

— Ее официальное название «Зеркало души», но производители предпочитают использовать название «ай-мат».

— Вы поменяли на это свою косметичку? — Пандора рассматривала золотую пудреницу, любуясь затейливой филигранью на крышечке.

— Вроде того, — улыбнулась миссис Маклахлан, не выказывая желания углубляться в подробности происхождения пудреницы. Пандора почтительно положила ай-мат на ладонь. — Не волнуйся, — продолжила миссис Маклахлан, — она тебя не укусит, и в отличие от моей косметички, ты не сможешь пользоваться ею для того, чтобы что-то изменить; она предназначена лишь для того, чтобы видеть вещи…

Пандора слушала вполуха. Пудреница лежала у нее на ладони, удивительно тяжелая для своего маленького размера. Что-то в ее увесистости, в самом наличии тяжести настораживало. Заметив это, миссис Маклахлан наклонилась вперед и открыла крышечку.

— Смелее, — сказала она. — Попробуй сама. Посмотри, о чем мечтает Дэмп.

Осторожно, словно она могла взорваться в ее руке, Пандора направила пудреницу на сестренку. Зеркальце тут же зазолотилось, и на пудре вспухло неразборчивое сообщение:

НЯМ-НЯМ-НЯММ

— Что? — тихо взвизгнула Пандора. — Да что же это?.. — На золотистой зеркальной поверхности проступило изображение огромной груди. — Бога ради, Дэмп, что это? — застонала Пандора в полном недоумении. Там, в зеркальце, крошечная крылатая Дэмп с блаженной улыбкой присосалась к груди.

— Фффууу. ГАДОСТЬ, — скривилась Пандора. — У меня никогда не будет детей, когда я вырасту.

Пудра вздрогнула, образовав единственное слово:

НЯМ

Захлопнув крышку, Пандора вернула пудреницу няне. Дэмп зашевелилась в своей коляске, ресницы ее затрепетали, и малышка проснулась. Перед ней зазывно дымилась миска томатного супа. Попытка привести еду своей мечты в соответствие с горячим супом оказалась непосильной задачей для ребенка. Когда миссис Маклахлан погрузила ложку в миску и поднесла к ротику Дэмп, та при одном взгляде на это варево разрыдалась.

Несмотря на все усилия миссис Маклахлан, Дэмп продолжала всхлипывать, даже когда они вернулись в отель. Синьора Стрега-Борджиа предавалась послеобеденному сну, а отца Пандора обнаружила в гостиной: он помогал миссис Ффорбс-Кэмпбелл украшать рождественскую елку. Пандора с отвращением заметила, что миссис Ффорбс-Кэмпбелл превратила это невинное занятие в попытку достичь тесного физического контакта с синьором Стрега-Борджиа. Это выглядело так:

— Лучано, будьте так добры, передайте мне того стеклянного ангелочка — о, я такая неловкая, я просто не могу дотянуться, вам придется подняться ко мне на лестницу… — или — Могу я пропустить эту гирлянду над вашим плечом, вот так?..

В этот ответственный момент Пандора возвестила о своем появлении, налетев на коробку с игрушками.

— О черт! Что я наделала? Проклятье, простите… надеюсь, они не слишком дорогие? — Продолжая расточать эти неискренние извинения, Пандора взглянула вверх и перехватила благодарный взгляд отца, который, воспользовавшись случаем, освободился от гирляндного объятия миссис Ффорбс-Кэмпбелл. Зато сузившиеся глаза управляющей метнули на девочку полный ненависти взгляд.

Синьор Стрега-Борджиа торопливо спустился с лестницы и обнял Пандору за плечи:

— Пойдем-ка разбудим маму.

— И поцелуем ее, — добавила Пандора, злорадно улыбнувшись в сторону миссис Ффорбс-Кэмпбелл. Та осталась одиноко торчать на лестнице посреди зелени, выглядя точь-в-точь как Злая Фея из «Спящей красавицы».

ЗВЕРСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Мортимер Ффорбс-Кэмпбелл (бригадир в отставке) опрыскал из аэрозольного баллончика дюжину бутылок плохонького болгарского вина, отчего стекло покрылось серым налетом. Незадолго до этого он отклеил с бутылок этикетки и заменил их другими, которые отпечатал специально для вечернего празднества. Отклеенные этикетки сообщали, что бутылки содержат TANNIN UT TRANSYLVANIA и были украшены веселенькой иллюстрацией, изображавшей болгарского маляра, погружающего кисти в канистру с чем-то красным, похожим на рекламируемое вино. Трудно сказать, было ли это предупреждением или рекомендацией, однако новые этикетки определяли вино, как RIOJA DE TOROMERDE. Маленькая этикетка на обратной стороне бутылки сообщала: «Выдержанное в дубовых бочках, это вино считается самым знаменитым предметом экспорта Старой Испании».

Поскольку Toromerde буквально переводится, как «бычьи экскременты», этикетка оказалась обезоруживающе правдивой. Мортимер, будучи совершенно невежественным в языках, кроме английского,