Чисто убийственное зло

шутка?

Синьора Стрега-Борджиа не заметила приближения управляющей, не видела ее губ, растянутых в оскале, ее глаз, излучающих опасность. Притворившись, что ее каблук попал в щель между паркетинами, миссис Ффорбс-Кэмпбелл упала на синьору Стрега-Борджиа, смущенно вскрикнув, как маленькая девочка.

— О, дорогая! — Она покачнулась, восстанавливая равновесие. — Ваше бедное платье. О, небеса, да и вино-то красное. Ужасно. Простите меня. Только это может помочь… — И схватив сифон с содовой, она выпустила все его содержимое на синьору Стрега- Борджиа.

В коктейль-холле во второй раз за этот вечер воцарилась тишина.

— О господи, — произнесла синьора Стрега-Борджиа с арктическими нотками в голосе. — Я думаю, достаточно поливать меня, миссис Ффорбс-Кэмпбелл. Платье уже не спасешь. Старинный бархат не выносит столь грубого обращения — но вы ведь не могли этого знать, правда? Оно принадлежало моей бабушке и было создано специально для нее самим Скиапарелли. Тем не менее… — продолжила она, слегка просветлев и притягивая к себе мужа, — компенсация ущерба с лихвой перекроет наш счет за несколько следующих недель.

Она повернулась к Морти, который еле дышал за стойкой, открывая и закрывая рот, словно пойманная треска.

— Думаю, мы лучше опустим дегустацию вашего в высшей степени оригинального вина, мистер Ффорбс-Кэмпбелл. Лучше налейте по бокалу вашего лучшего шампанского каждому из присутствующих, а для моих дорогих зверей и Тока приготовьте ведерко с четырьмя соломинками.

Морти не верил своему счастью. Лучшего шампанского? Двадцать с чем-то бутылок по 172 фунта каждая? Он радостно потер руки.

— Кстати, мистер Ффорбс-Кэмпбелл, — добавила синьора Стрега-Борджиа, — это за счет заведения, вы не против? В счет покрытия ущерба моему платью, само собой.

Группа американских юристов, оккупировавшая столик у окна, встала с приветственными криками. Перспектива процесса «Русалка против Морти» с лихвой компенсировала отсутствие Несси.

ЖУЛИКОВАТЫЙ САНТА

Свернувшаяся клубком в позабытом углу на чердаке Стрега-Шлосса, Тарантелла зябко передернулась.

— Как эта девчонка могла? Как МОГЛА? — вопрошала паучиха, обращаясь к стропилам крыши. — Так бездумно, бессердечно бросить. Забыть. Наплевать. После всего, что я делала для нее и ее жалкой семейки — неблагодарный отпрыск двуногих. — Тарантелла сделала паузу, чтобы засунуть очередную сушеную муху в свой тощий рождественский чулок. — Где мой рождественский подарок? Где мое ежегодное вознаграждение за то, что я являюсь столь безупречным домашним животным? Где сама Пандора, в конце концов? — Паучиха надула губы так, что стала похожа на ночной кошмар зеленой мухи, и добавила в чулок дохлого длинноногого комара. — Глаз не кажет уже третью неделю. Ни маленькой открыточки. Неверная Пандора. Оставить меня в компании некультурных варваров, этих ее крыс…

Отдаленный стук дизельного двигателя грубо прервал течение паучьей мысли, и Тарантелла смолкла на полуслове. Судя по звуку, неведомое транспортное средство преодолело ров и остановилось перед опустевшим Стрега-Шлоссом. Тарантелла смягчилась.

— Я все прощу. Лучше поздно, чем никогда… Интересно, что она мне привезла?

Далеко внизу открылись и захлопнулись двери фургона. Тарантелла стремглав метнулась вниз к затянутому паутиной чердачному окну и сквозь мелькание снежинок стала разглядывать вновь прибывших.

— Довольно сомнительная компания для девочки, — заметила она, увидев, как четверо плотных мужчин начали сгружать из фургона лестницы и веревки. Ошибочно заключив, что Пандора уже прошла в дом, Тарантелла прыгнула через весь чердак, чтобы занять выжидательную позицию у люка. — Ну же, давай, иди, — нетерпеливо бормотала она.

С лесов, мгновенно выросших вокруг Стрега-Шлосса, донесся лязг и скрежет, а из коридора неслись приглушенные голоса и стук.

— Сюда! — раздался крик, за которым последовал топот тяжелых ботинок по каменным ступеням.

— Опять головная боль. Сегодня сочельник, а нам работай. О чем только босс думает?

— Не знаю, приятель. Сказано снять крышу, утопить черепицу в заливе и не задавать лишних вопросов.

Тарантелла озадаченно замерла. Снять крышу? Что происходит? На чердаке и без того холодно, спасибо большое, совсем необязательно снимать крышу. Но утопить черепицу в заливе? Звучит довольно экстравагантно… Паучиха заползла за старый сундук и приготовилась ждать.

Через несколько секунд люк со скрипом откинулся, и в проеме показался черный силуэт, от которого по чердаку метнулся луч фонарика.

— Передай-ка мне ломик, Малки, — сказал силуэт, неуклюже вваливаясь на чердак, — кирку и совок.

Снаружи донесся треск и грохот. «Происходит что-то неправильное, — решила Тарантелла. — Совершенно определенно, что это не Санта-Клаус хозяйничает на моей крыше, и судя по звукам, эта крыша больше не будет моей…» Серия обвалов подтвердила ее умозаключения. Если смотреть из чердачного окна, можно было подумать, что идет черепичный снег. Сотни и сотни черепичных плиток летели вниз и с глухим стуком приземлялись на камни двора. Арктический ветер засвистел среди вековых паутин, натянутых между карнизами, и снежинки начали устилать пол поверх слоя пыли. Ветер подхватил Тарантеллу и погнал по доскам пола. «О господи, — подумала она, — спасательные жилеты женщинам, СОС, мэйдэй, помогите, полиция!» Потом она посмотрела вверх. Сквозь голые балки на нее уставилось ночное небо. Оно было черным, безжизненным и тоскливым. Оседлав выщербленную балку, рабочий отдирал ломиком черепицу и швырял ее в пустоту.

Тарантелла что было сил побежала по чердачному полу и затормозила лишь у заброшенного дымохода, который пронизывал весь Стрега-Шлосс от чердака до кухни. Заглядывая через щелочку в трубу, она тихо проворчала:

— Вот черт. Лифт не работает. Такая незадача. Похоже, мне придется воспользоваться лестницей.

В последний раз оглянувшись на быстро исчезающую крышу и используя снегопад для маскировки своего поспешного отхода, Тарантелла бросилась к люку.

НАБИТЬ БРЮХО

И вот пришел День Рождества, влажный и слякотный. Чувствуя, что это особенный день, Дэмп подняла родителей из их пропитанного шампанским сна ровно в 5.30 утра. Она в две секунды разделалась с содержимым своего чулочка и провела следующие два счастливых часа в попытках засунуть тающие шоколадные медальки в стиснутые губы родителей.

Пандора и миссис Маклахлан в своей общей комнате проснулись в более цивилизованное время,