встретить стаю диких волков, голодного медведя. Я допускаю, что тут водятся разбойники. Но что конюшни нет, ни одной, готов об заклад побиться. Хотите? Например, на поцелуй?
Лукаш застонал и стал медленно сползать с коня. Обеспокоенный состоянием приятеля, я поспешил к нему, предоставив девчонке возможность поразмыслить над моим предложением. Вовремя… Баронета растерянно огляделась. Похоже, до ее сознания только теперь дошло, что она не среди подобострастной дворни, а наедине с совершенно чужими мужчинами. А вслед за этим нахлынули воспоминания о событиях, предшествующих ее безумному побегу. И несчастная девушка горько разрыдалась.
– Что за напасть? – раздраженно бросил я Лукашу, который, оказывается, просто пришел в ужас от столь вольного обращения с дворянкой и поспешил к девочке. – Нашли место истерики закатывать. Хотите поплакаться, давайте устроим привал. Разведем огонь, поедим. А заодно и пожалуемся на судьбу. Вы не возражаете, высокочтимая госпожа?
Но та даже не услышала меня, заново переживая все ужасы прошлого вечера.
Когда ей под утро сообщили о смерти матери, Анжелина была уверена, что это самое ужасное событие, которое только может произойти. Но все оказалось гораздо хуже. Под вечер, когда обессилевшая от рыданий девушка уже собиралась ложиться спать, Аннет сообщила, что Калита, есаул королевской дружины, имеет важное известие, касающееся жизни и чести баронеты, и просит его принять.
Старый харцыз вошел, низко кланяясь и пряча взгляд. А поведанное им было до такой степени ужасно, что девушка совершенно растерялась. Опасность, грозившая ей в родном доме, была столь велика и ужасна, что не умещалась в сознании. А подлость отчима – такой чудовищной, что она потеряла голову. Тогда только одна мысль показалась разумной: «Бежать!» Как можно скорее! Как можно дальше! Тем более что именно это советовал Спаситель. Оказалось, он уже все продумал и успел подготовить. Надо было только дождаться ночи и, опередив подлые замыслы Владивоя, тайком покинуть замок. А чтобы ее спохватились как можно позже, всех слуг оставить здесь, а вместо охраны взять с собой посаженного недавно в темницу скомороха и его товарища, которые в благодарность за освобождение и сопроводят баронету до замка Зеленец, под защиту тетушки Звениславы.
Тогда эта мысль показалась Анжелине достаточно здравой. И только теперь, когда ужасы ночи слегка поблекли, девочка поняла, что поспешные решения редко бывают стоящими. Но сделанного не воротишь, да и жалеть не стоило, так как позади осталась опасность подлинная, а рядом – вымышленная и сомнительная. От осознания простой истины баронета почти успокоилась, хотя слезинки из уголков глаз все же не исчезли.
А дождь становился все сильнее. Даже сквозь плотную листву переплетенных по краям дороги ветвей отдельные крупные капли уже срывались вниз. И их становилось с каждой минутой все больше. К этому времени мы подъехали к каким-то развалинам. Вернее, остаткам полусгнившего сруба с провалившейся крышей. Но обращенная от дороги к лесу часть навеса для лошадей все еще каким-то чудом держалась на почерневших столбах и стропилах.
– Заезжий двор посреди леса? – удивился я.
– Мы же на большаке, ведущем в столицу. До Моровицы на этом тракте было не в пример оживленнее.
– Переждем непогоду?
– А не опасно? – засомневался Лукаш. – Помнишь, о чем нас деда предупреждал?
– Ты о мертвяках? Перестань… – отмахнулся я пренебрежительно. – Враки все это, никаких бродячих мертвецов не бывает. Зато навес почти незаметен с дороги. К тому же дождь все гуще. Следы вскоре смоет, и никто не додумается искать нас так близко от замка.
Мои слова не слишком убедили парнишку, но после того, как я демонстративно перевесил саблю на пояс, он немного приободрился. Баронете помогли сойти с коня и бережно усадили на уцелевшее бревно, которое расторопный Лукаш успел застелить попоной.
– Простите мое бесцеремонное поведение, – нужный тон нашелся сразу, словно я только тем и занимался в позабытой жизни, что разговаривал с взбалмошными девицами. – Это все от волнения. Согласитесь, баронета, не каждый день попадаешь в темницу, и уж тем более не каждый раз покидаешь ее таким изысканным способом. Тут у кого угодно голова кругом пойдет. А вы, если осмелюсь спросить, от кого бежите?
– От отчима… – Анжелина ответила раньше, чем успела решить, хочет она этого разговора или нет. Но, увидев искреннюю заинтересованность в моих глазах, девочка слово за слово пересказала всю свою безрадостную историю.
– Вот, значит, как… – Я неожиданно почувствовал какое-то смутное беспокойство. – Тогда длительный отдых отменяется. Есть во всей этой кутерьме какая-то фальшь. Не могу понять, что именно не так, но уверен: нам здесь лучше не задерживаться. Тем более что и дождь уже слегка успокоился. Надеюсь, никто не устал? А думать и разговаривать можно в седле.
Я и сам пока не мог понять, что насторожило меня в рассказе девушки, но чувство близящейся опасности только крепло. И подтверждение не заставило себя долго ждать. По дороге застучали копыта, и отряд из шести всадников, мельком взглянув на развалины, галопом унесся в том направлении, куда, по их мнению, должны были двигаться беглецы.
– Ну вот и ответ. И если благородная госпожа будет столь благосклонна, чтобы выслушать скомороха, могу попытаться кое-что объяснить.
Наверно, не стоило опять грубить, но Анжелина была так испуганна, что совершенно не обратила внимания на мой тон.
– Скорее всего, побег, так умело и вовремя организованный слугой, на самом деле – часть плана отчима. Согласитесь, если в замке вы могли рассчитывать хоть на какую-то помощь, то в глухом лесу ее ждать неоткуда. Вас убьют, а меня с Лукашем – казнят за совершенное злодейство…
– Нет, – неожиданно возразила Анжелина. – Убивать меня не станут. Если вокруг измена и ложь, то отчим заинтересован в моем исчезновении больше, чем в смерти. Поэтому меня должны похитить. Вернее, уже похитили. Вот он, – указала она на Лукаша, – побратим харцыза, которого вчера бросили в темницу, воспользовался царящим в замке сумбуром и освободил своего товарища. А потом вы в отместку и для куража умыкнули меня. Разве не похоже на правду? И вполне в духе разудалых степняков. Я стала бы не первой горемыкой, пропавшей из родительского дома или – прямо из супружеского ложа. Возможно, вы и не метили так высоко, а попросту украли первую попавшуюся хорошенькую девицу? Ну что, у кого-то такой рассказ вызывает сомнение? Отсюда и погоня. Барону обязательно нужно, чтобы слуги могли присягнуть, что он все сделал для моего поиска.
– Вполне возможно, – согласился Лукаш. – По меньшей мере, не противоречит здравому смыслу. И искать нас станут со всей тщательностью. Но ты, Игорь, прав: когда найдут, живыми не оставят. Мы слишком много знаем.
– Значит, будем выбираться. Вот только куда? Блин, впервые чувствую себя таким беспомощным, – я раздосадованно хлопнул себя по лбу. – Проклятая пустая кочерыжка. Ну вспомни же хоть что-то!
– То есть как куда? – баронета повысила голос. – Помощь против отчима я смогу получить только у тети Звениславы или у королевы! Немедленно поворачивайте в Зеленец или Турин!
– Вот-вот, именно в той стороне нас и станут искать.
И, как бы в подтверждение его слов, по дороге в северном направлении проскакал еще один отряд.
– Что же нам делать? – растерялась Анжелина, и я вдруг отчетливо понял, что рядом не наследница баронства, а всего лишь маленькая девочка.
– В общем-то у меня есть только один вариант, – потер я лоб, пытаясь хоть таким способом заставить его выдать умную мысль. – Надо пробираться на мельницу. Помнишь, ты говорил, что без его согласия туда никто дороги не найдет?
– Точно! – аж подпрыгнул Лукаш. – Как я сам не сообразил?! У деда на мельнице никто не найдет. Оставим у него на попечении госпожу баронету, а сами – окольными путями отвезем известие графине Звениславе. А если деда захочет, то таким путем нас через лес проведет, что ни один соглядатай не заметит.
– Ну, уж нет, – неожиданно воспротивилась Анжелина. – Сами сидите на своей мельнице. Не дождется Владивой, чтобы я от него, как курица от ястреба, пряталась. Вместе в Зеленец пробираться
