Кристофер Голден
Вот мы и встретились
Глава первая
В то прохладное октябрьское утро мир все еще казался на удивление надежным и прочным. Но вечно ему таким оставаться не светило.
Или хотя бы какое-то мало-мальски долгое время.
Уилл Джеймс вышел из подземки на станции «Портерсквер» в самой гуще утренней толпы, наслаждаясь теплым солнышком и свежестью осеннего воздуха. Прочие пассажиры, которых изрыгала подземка, были, как всегда, предельно необщительны. Они либо просто опускали глаза, либо упорно сосредоточивались на правильном следовании по своим утренним маршрутам. И все же Уиллу удалось уловить исходящий от них посыл — некую атмосферу, ясно сказавшую ему о том, что они не меньше него наслаждаются ясным утром и голубизной осеннего неба.
Грузная негритянка торопливо затопала следом за Уиллом, когда он по Массачусетс-авеню направился к себе на работу. Уилл спиной ощущал исходящие от нее волны типа «скорее, скорее», а потому отступил в сторонку и остановился. Когда негритянка проходила мимо, он отсалютовал ей бумажным стаканчиком из «Данкин Донатса» и улыбнулся. Женщина ничего не сказала, но все же улыбнулась в ответ и потопала себе дальше.
Надорвав крышку на бумажном стаканчике с кофе, Уилл подул в образовавшуюся дырку. Раздался легкий свист. Никуда не торопясь, Уилл побрел дальше по тротуару. Формально ему полагалось прибывать на работу в более поздний утренний час, но он почти всегда показывался там пораньше. Уилл работал в «Бостон Трибьюн», бульварной газете, которая твердо держала третье место по объему продаж во всем городе с тех самых пор, как шестьдесят пять лет тому назад ее основал Лью Ортон. Приписанный к отделу «Стиль жизни», Уилл также стряпал для газеты критические статьи по театру и кино. Он всегда подозревал, что, первую пару десятилетий подергавшись в попытках сделать «Трибу» чем-то лучшим, чем-то иным, все местные работники затем дружно решили, что ничем иным эта газета стать просто не может.
Дела определенно складывались не так, как будто Уиллу когда-либо предстояло работать в «Нью-Йорк Тайме» или получить Пулитцеровскую премию (в конце концов, наши мечты всегда бывают больше того, что предлагает реальность). Однако, он любил свою работу и по большей части очень даже славно уживался со своими сослуживцами. А самое главное, Уилл уже узнал достаточно, чтобы понять — все у него в норме. Случались плохие дни, когда ему так не казалось, но в общем и целом он был счастливцем.
Впереди, на перекрестке, регулировщик уличного движения дунул в свисток и энергичными взмахами правой руки пропустил несколько автомобилей. Мимо Уилла прогрохотал внедорожник, ведомый идеально причесанной блондинкой в темных очках. За внедорожником последовал «жук» марки фольксваген с опущенными стеклами, откуда жутко громыхали ритмы хип-хопа. Этот самый «жук» чуть было не сбил почтальона на велосипеде, который отчаянно старался не отстать от транспортного потока.
Конторы «Бостон Трибьюн» на самом деле располагались вовсе не в Бостоне, а в Кембридже, и это несоответствие Уилла всегда забавляло. В этом участке Массачусетс-авеню было что-то волшебно- авангардное. Портер сквер являла собой настоящий Бермудский треугольник бостонской университетской сцены, ибо располагавшиеся поблизости Тафтс, Гарвард и Массачусетская техноложка вдохновили присутствие по обеим сторонам улицы разнообразных бутиков, торгующих подержанными вещами, специализированных книжных магазинов и поистине уникальных ресторанов.
Мимо проехал грузовик, шумно качающий из своих динамиков группу «Аэросмит». Уилл тут же начал негромко подпевать. Впереди у него был длинный день. Начаться этому дню следовало с нескольких дополнительных телефонных звонков насчет той статьи для «Стиля жизни», продолжиться ленчем со старыми друзьями, как раз прибывшими в город, а закончиться совместным просмотром пары фильмов, рецензии на которые Уиллу следовало написать до девяти вечера, чтобы не облажаться с крайним сроком и вставить их в завтрашний номер газеты.
Как славно, что Уилл так любил свою работу. В результате у него почти ни на что другое просто не оставалось времени.
Добравшись до здания «Бостон Трибьюн», Уилл неохотно попрощался с голубым небом и ароматным октябрьским ветерком, после чего бросил полупустой бумажный стаканчик в ближайшую урну и придержал дверь, пропуская вперед служащего экспесс-почты. Было самое начало десятого, когда он вышел из лифта на пятом этаже и оказался в помещении редакции. Репортеры и редакторы всегда любили говорить, что пятый этаж представляет собой сердце газеты. Уилл решительно с этим не соглашался. С его точки зрения подлинным, реально бьющимся сердцем газеты был сам печатный станок. Редакция же являла собой глаза и уши «Трибы», а порой, в особенно счастливые дни, ее совесть.
— Доброе утро, Микаэла, — сказал Уилл, проносясь мимо стола редактора финансово-экономического отдела газеты. Микаэла не отрывала рук от клавиатуры, а глаз — от экрана компьютера, и все же невесть как умудрилась его поприветствовать. Уилл счел бы ее телепаткой, если бы хоть самую малость верил во что-то подобное.
Еще несколько людей с ним поздоровалось. Впрочем, в этот ранний час в помещении редакции вечно царила анархия, и все сотрудники газеты вели себя подобно гончим псам, перед которыми только что спустили шустрого кролика. Стянув с себя спортивную фуфайку с надписью «Сомерсетский университет», которую он решил тем прохладным утром надеть, Уилл уселся за свой стол. Если не считать бумажного вороха разнообразных записных книжек и распечаток из Интернета, рабочий стол Уилла был украшен лишь небольшим черно-белым снимком его родителей, пестро размалеванной керамической маской, которую он привез с собой из Нового Орлеана, а также обрамленной фотографией Гарри Гудини, великого фокусника и мастера высвобождения.
Мысленно поздоровавшись со своими родителями, Уилл так же мысленно дал себе клятву сегодня же, чуть попозже, позвонить им в Южную Каролину. Впрочем, он сам понимал, что благополучно об этом забудет. Поскольку его папа любил игру в гольф, может статься, даже чуть больше, чем матушку Уилла, вместо традиционной Флориды они после выхода на пенсию переехали в Хилтон-Хед.
Огонек, оповещающий о наличии сообщений, мигал на его телефоне, так что Уилл нажал на кнопку и ознакомился с содержимым автоответчика. Сообщение оказалось только одно. «Доброе утро, Уилл. Пожалуйста, зайди ко мне, когда прибудешь, хорошо?»
Это был Тед Грин, главный редактор «Трибы». В его тоне не содержалось ни малейшего намека на природу внепланового совещания. Уилл встал из-за стола и по затейливой кривой стал пробираться к угловому кабинету главреда. На полпути туда он миновал кабинку, в которой Стефан Бранинг усердно корпел над зачатками очередной спортивной странички «Трибы».
— Привет, Уилл. Я верно расслышал? Ты берешься за ту… как там ее зовут? Короче, за ту даму, которая по радио с мертвецами общается?
Уилл резко остановился и, сдвинув брови, хмуро взглянул на Стефана.
— Ее зовут Хелен Кореи, Стеф. И она вовсе не общается с мертвецами. Она лишь прикидывается, будто общается с мертвецами, и получает за это деньги от людей, которые и без того за свою жизнь достаточно хлебнули горя. Знаешь, как это называется? Это называется мошенничество.
— А, брось, приятель, — отмахнулся от него Стефан. — Наверняка ты этого знать не можешь. Я как-то слушал ее по радио. Не сказал бы, что тоже готов платить ей за это деньги, но звучит все чертовски по- настоящему.
Уилл усмехнулся и покачал головой.
— Все и должно звучать по-настоящему. Если бы все так не звучало, никто бы ей и цента не заплатил. Между прочим, уйма народу считает, что профессиональная борьба — это тоже по- настоящему.
Спортивный журналист побелел.
— Ты хочешь сказать, что профессиональная борьба — тоже мошенничество? Может, ты еще
