ужасам, которые ожидались в ближайшие дни. Брайан ничего не сказал, только втянул в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы, как будто его порезали или ужалили. Затем Брайан покачал головой и снова встретился взглядом с Уиллом, словно отказывая Уиллу в праве обвинять его в столь чудовищных поступках.
— Есть кое-то еще, — сказал Брайан.
Уилл вздрогнул и почувствовал, как его горло невольно сжимается.
— Кое-что еще? Ты о чем?
— Сперва расскажи мне, что случилось с Эшли и Тэсс.
Уилл как можно скорее обрисовал последовательность событий на футбольном матче: как он увидел Тэсс в составе парада и Кейтлин в толпе, но лишь затем, чтобы реальность и его воспоминания очень скоро оказались искажены, когда Эшли рассказала ему о том, что случилось с Тэсс.
Брайан нахмурился.
— Но ведь Кейтлин была Королевой праздника встречи выпускников. Ты хочешь сказать… — Он приложил ладонь ко лбу. — Вот блин. — Наконец Брайан кивнул. — Все верно. Две версии одного и того же. Первоначально это была Тэсс. Значит, она отпала из-за того, что ее… изнасиловали.
Уилл уставился на старого друга, внимательно изучая его лицо и глаза, в которых ему увиделось эхо собственной тревоги.
— Ты сказал, там было кое-что еще. Что ты имел в виду?
— Ты проделал заговор в субботу вечером. А я был там до понедельника, помнишь? Я на сорок восемь часов дольше тебя болтался в настоящем. За это время изменилось кое-что еще. Прошла еще одна рябь из прошлого… — Тут Брайан, явно нервничая, огляделся по сторонам. — Отсюда. Еще одна рябь отсюда, которая изменила мои воспоминания, но неким образом пока еще не затронула тебя.
В горле у Уилла пересохло и сжалось.
— Что? Что еще случилось?
— Ты помнишь Бонни Винтер?
Что-то закопошилось на задворках сознания Уилла, некое воспоминание, а затем образы стали буквально обрушиваться к нему в голову. Словно это был вирус, передавшийся от Брайана к Уиллу, там также стали проноситься новые воспоминания.
— Господи, нет, — прошептал Уилл.
В день окончания средней школы Бонни Винтер поцеловала Уилла и передала ему записку. В этой записке уникальным, почти неразборчивым почерком Бонни было накарябано: «Уилл, теперь, когда мы закончили школу, я могу наконец признаться, что четыре года была в тебя влюблена. Ты красавчик. Я так рада знать, что ты есть. Удачи!»
Однако мертвая рука не могла написать этих строк. Мертвые губы не могли его поцеловать, а распущенные рыжие волосы не могли поблескивать под солнцем в тот день.
Уставившись на разбитое лицо Брайана, Уилл так и не понял, смог ли он поверить сочувствию, которое там выражалось. «Бонни, — думал он. — О Боже». Воспоминание о ее трупе заставляло его желудок судорожно сжиматься, пока Уилл силился изгнать этот образ из головы.
— Ты по-прежнему думаешь, что это я? — спросил Брайан.
Уилл тупо на него воззрился.
— Я знаю, что это не я. Если это не ты, я просто понятия не имею, откуда начать. Теперь ты понимаешь, почему я не могу тебе доверять?
Брайан кивнул.
— Но разве в таком случае не интересно, что я тебе доверяю? О чем это говорит?
Опять сузив глаза, Уилл сумел наконец подняться на ноги, гневно глядя на Брайана.
— Мы оба замарали руки магией, Брайан. Она нас заразила. Мы пообещали друг другу держаться от нее подальше. Разница в том, что я сдержал обещание.
Брайан помрачнел.
— Благодаря магии! Ты сдержал обещание, использовав заговор, при помощи которого смог скрыться от правды. И ты говоришь мне, что это нечто более благородное, чем попытка самому с этим справиться, как поступил я?
На сей раз уже Уилл не смог встретиться взглядом с Брайаном.
— Может, и нет. Полагаю, все зависит от того, как именно тебе с тех пор удавалось с этим справляться. Быть может, магия слишком сильно тебе нравилась. — Он поднял глаза. — А потому, если я не готов поверить в то, что единственный очевидный подозреваемый в этих проклятых магических убийствах и изнасилованиях с использованием путешествий во времени полностью невиновен и охрененно великодушен, может статься, тебе следует сделать мне небольшую поблажку.
Брайан опять улыбнулся, и Уиллу эта улыбка совсем не понравилась.
— Туше! Твоя взяла.
Уилл скривился.
— С каких это пор ты стал так болтать? На этом долбаном жаргоне музыкальной индустрии? «Туше» только в кино говорят.
— А в полицейских сериалах? Не говорят?
Уилл раздраженно закатил глаза.
— Итак, что дальше? — спросил Брайан, вставая на ноги. Луна вновь высветила его избитое лицо.
— Дальше? — отозвался Уилл. Пристроившись меж двух кустов, он впился взглядом в окно спальни Эшли. — Дальше? Ты спрашиваешь меня что будет дальше? Для начала мы сохраним жизнь Майку Лейбо.
Эшли прекрасно понимала, что за звуки она слышала… Голоса. Крик. Какую-то суматоху — возможно, драку. Будь она одна в доме или не будь она привычна к тому, что мальчики постоянно показывались у нее на заднем дворе, Эшли бы встревожилась, даже испугалась. Но вместо этого она лишь испытывала любопытство и подозрение на тот счет, что там затевается какая-то проказа. Эрик, ее приятель, был слишком серьезен и немногословен, чтобы устраивать ей какие-то розыгрыши.
А вот Уилл — совсем другое дело. Дурачество на заднем дворе было как раз в его стиле, особенно если он болтался там вместе с Дэнни, Майком Лейбо или Ником Акостой. Ник сделал бы что угодно, лишь бы заприметить Эшли в майке на лямках и в трусиках, которые она всегда надевала, ложась в постель. Уилл, с другой стороны, тысячу раз видел ее в подобном наряде и никогда, казалось, даже внимания не обращал.
Конечно, если парни выпили несколько бутылок пива, Нику не составило труда уговорить Уилла возглавить их тайный поход на дерево под окном спальни Эшли. Хотя она не была такой броской девочкой, как Кейтлин, или такой кокеткой, как Эльфи и Лолли, Эшли не то чтобы не услаждала мысль о том, что мальчики могут захотеть разок на нее взглянуть.
Только она им этого не позволит.
Прежде чем снова включить свет в спальне, Эшли натянула на себя брюки от тренировочного костюма. И теперь она лежала на кровати, читая «Дюну», однако ее разум был не вполне сосредоточен на песчаных червях Арракиса. Тогда как глаза Эшли внимательно отслеживали слова на странице, ее уши по- прежнему были настроены на звуки за окном. Ветерок шуршал листвой, и, хотя старый дом, который давно уже отметил свой столетний юбилей, порой издавал разные стоны и скрипы, девочке не трудно было
