— Нет. Это не то, чтобы мы злорадствуем или соревнуемся. Это гораздо глубже, — сказал Винсент и его улыбку сменила неловкость.
— Трудно не заработать своего рода… одержимость… нашими спасенными, особенно теми за которых мы умираем. Неоднократно умирать не так-то легко. И поэтому очень хочется знать, что произошло с человеком, за которого ты, в последствие умер. Изменил ли предсмертный опыт их жизнь. Была ли принесенная тобой жертва для них, их семей, людей, которые их знали, была эффектом бабочки и так далее.
Он неловко рассмеялся.
— Если мы не действуем осторожно, то получается, будто мы преследуем их. Такое случается. Это лёгкая ловушка для тех, кто не знает. К счастью, Жан-Батист уже пару сотен лет держит нежить у себя на коротком поводке. Он заставляет нас придерживаться плана тройной разведки. — Винсент усмехнулся. — Мы можем вернуться и сфотографировать наших спасенных, после того как спасем их. Тогда мы можем дважды в виде парящих проверить их, но другого способа контакта не рекомендуется. После этого, мы можем удовлетворить наше любопытство, погуглив их, чтобы сердцу было спокойнее.
— Так значит Амброуз наплевал на правила, когда столкнул нас в одной комнате музея.
Он улыбнулся.
— С правилами и так уже была лажа. Как я уже говорил, моё увлечение тобой началось задолго до того инцидента с обрушением здания.
Винсент избегал смотреть мне в глаза.
Бросив остатки изуродованного листа в воду, он протянул руку и накрыл её своей. Я услышала предупреждающий звоночек у себя в голове, пока я фильтровала информацию, которую мне выдал Винсент. И вдруг что-то щелкнуло.
— Винсент, то есть, ты говоришь, что, не смотря на то, что не погиб из-за меня, ты становишься «одержимым», после того, как спас мне жизнь?
— Более одержимым, — кивнул Винсент, продолжая отводить взгляд.
— Так, если одержимость неизбежна, то, что делает меня отличающимся от любого другого тобой спасенного? Возможно причина, что я нравлюсь тебе, состоит в том, что я только, оказывается, живу с тобой через улицу и пересекаюсь с тобой чаще, чем остальные. Ты спас меня, но вместо того, чтобы исчезнуть из твоей жизни как все остальные, я продолжаю появляться и разжигаю твою одержимость. Откуда ты можешь знать, что это всё не из-за твоей одержимости?
Он молчал.
— Не можешь, не правда ли? — я в замешательстве покачала головой.
Мой живот от отчаяния скрутило.
— Мне было интересно как такой как ты мог влюбится в такую как я. Когда ты пришел к мысли, что я не просто глупая обожательница, как в первые пару раз, когда я тебя увидела и как ты смотрел на меня, будто я девушка твоей мечты.
И это был ответ. Это не имеет ко мне никакого отношения. Это просто своего рода неестественная склонность к спасенным, которая прилагается к тому, чтобы быть ревентами.
Я знала, что это не могло быть правдой, подумала я про себя.
Винсент опустил голову на руки и сидел так около минуты, потирая виски, прежде чем заговорить.
— Кейт, я спас сотню женщин и никогда такого не чувствовал ни к одной из них. Я заинтересовался тобой прежде, чем спас твою жизнь. Я признаю, что часть со спасением сделала тебя более незабываемой. Это в своём роде укрепило моё желание познакомиться с тобой. Может быть, я вёл себя как придурок, когда мы первый раз разговаривали, но с тех пор как я позволял что-нибудь испытывать к кому-нибудь прошло много времени. Я просто не практиковался быть человеком. Ты должна мне верить.
Я искала в его лице хоть какой-нибудь намёк на обман. Он, казалось, был абсолютно искренним.
— Винсент, тогда ты должен быть со мной честен, — сказала я. — Если ты внезапно осознал, что есть, такие же, как и я, спасенные, с которыми ты сблизился, я хочу знать об этом немедленно.
— Кейт, я буду честен. Я никогда не солгу тебе. Или утаишь от меня то, что я должна знать.
— Даю слово.
Я кивнула.
Солнце уже садилось и в зданиях над нами стал появляться свет и его отражение мерцало как огоньки пламени.
— Кейт, что ты чувствуешь?
— Честно?
— Честно.
— Страх.
— Давай я отведу тебя домой, — сказал Винсент, с сожалением в голосе.
Он поднялся на ноги и притянул меня рядом с собой.
Нет! подумала я. И произнесла громко, запинаясь, — Нет… еще нет. Давай не будем так заканчивать сегодняшний день. Давай сделаем что-нибудь еще. Что-нибудь обычное.
— Ты имеешь в виду нечто, помимо разговоров о смерти, летающих духах, и одержимых бессмертных?
— Это было бы чудесно, — сказала я.
— Как насчет ужина? — сказал Винсент.
— Давай, — кивнула я. Только дай-ка я скажу Джорджии, что я не буду есть дома.
Я достала свой сотовый из сумки и набрала текст: ужинаю не дома: Пожалуйста скажи М и П, что буду не слишком поздно.
Винсент взял мою руку и переплёл свои пальцы с моими, посылая маленькие ударные волны через моё сердце. Мой телефон зазвонил, когда мы добрались верхушки лестницы. Это была Джорджия.
— Да?
— Итак с кем ты собираешься ужинать?
— Почему ты так хочешь знать? — улыбнулась я, поглядывая на Винсента.
— Давай скажем так, что я беру на себя роль твоего законного опекуна, серьезно, — промурлыкала она.
— Ты не мой опекун.
Джорджия рассмеялась.
— С кем ты?
— С другом.
— В?
— Вообще-то да.
— О, Боже мой, куда вы собрались? Я приду и сделаю вид, что была поблизости и смогу на него посмотреть.
— Ни за что, кроме того, я еще не знаю, куда мы собираемся.
Винсент одарил меня лукавой улыбкой.
— Джорджия? — спросил он.
Я кивнула и он потянулся к телефон.
— Здравствуйте, это Джорджия? Говорит Винсент. Мне следовало обсудить это свидание с Вами прежде, чем приглашать Вашу сестру? — он рассмеялся, и я была уверенна, что обаяние Джорджии уже распространилось и на него.
Наконец, он сказал,
— Нет я не думаю, что у нас сегодня в планах встреча с «народом», но я уверен, что мы скоро столкнемся друг с другом.
— Почему нет, спросите Вы? — он подмигнул мне и я вздрогнула.
Это было невероятно, как он влиял на меня. В опасном смысле.
— Вы должны будете спросить свою сестру. Она здесь у нас командует.
