Оглянувшись, я понял по лицам моих спутников: они переживают то же, что и я. В этот момент мы совершенно забыли об опасности, угрожавшей нам.
Неужели это и впрямь «каменные люди», обитатели Страны Семи Трав, люди из сказки — во плоти и крови? До них осталось каких-нибудь триста-четыреста метров…
Движение сомкнутой массы «детей солнца» происходило в абсолютной, гнетущей тушине. Даже топота ног слышно не было: люди были обуты в мягкую обувь, которая скользила по траве.
Чем ближе подходила толпа, тем лучше удавалось рассмотреть отдельные подробности: раскачивавшиеся копья, вытертую, в проплешинах, меховую одежду, пестрое оперение стрел, которые высовывались из колчанов.
Люди шли без снеговых очков, без масок. Но лица были как маски: пугающе мрачные, застывшие, неподвижные.
«Дети солнца» двигались локоть к локтю, не убыстряя и не замедляя шаг. Смертники смотрели на нас в упор, не произнося ни звука.
И вдруг мы увидели, что фланги стали медленно расходиться в разные стороны как крылья, — мужчины расступались, пропуская вперед женщин и детей, которые прятались до этого за их спинами.
Невозможно было выразиться более лаконично и ясно!
«Дети солнца» выдвинули вперед своих женщин и детей, показывая, что полностью доверяют нам.
Это было похоже на то, как человек, приближавшийся с опущенной головой и сжатыми кулаками, внезапно широким жестом развел бы руки в стороны и показал ладони: смотрите, в них нет ничего, я друг, а не враг.
Это означало и другое.
— Петр Арианович победил! — вскричала Лиза, шагнув вперед. — Петр Арианович жив! Жив!..
Она была права. Нам стало понятно, что Петру Ариановичу удалось победить Хытындо. В междоусобной ли схватке, на сходе ли племени — пока не знали. Но в решающий миг был брошен на весы авторитет русского человека, прожившего с «детьми солнца» более двадцати лет. И доверие к Тынкаге перевесило вековое недоверие к «злой тундре», где обитает Птица Маук.
Но сомнение еще осталось. Что, если Тынкага ошибся? Что, если это идут враги, а не друзья?
«Дети солнца» были теперь совсем близко от нас. Можно было уже рассмотреть выражение их лиц. Губы были крепко сжаты. Над раскрашенными скулами жили только глаза. Такие же черные и быстрые, как у Кеюлькана, они были обращены на нас с непередаваемым выражением мучительного вопроса.
Толпа подвигалась по-прежнему в молчании. На руках одной из женщин заплакал ребенок. Она тотчас же зашикала на него, не спуская с нас широко раскрытых, испуганных глаз. Слышно было позвякивание костяных украшений на одежде, прерывистое, взволнованное дыхание.
Горло мне захлестнула судорога. Я шагнул вперед с протянутыми руками.
— Мы друзья! — крикнул я. — Тынкага сказал правду! Мы пришли, чтобы помочь вам!..
Лиза обогнала меня.
Она первая увидела в толпе человека, который выделялся среди окружавших его «детей солнца» длинной седой бородой.
Неуклюже, с видимым трудом, он спускался по склону, сильно прихрамывая и опираясь на палочку. Услышав мой голос, он сделал попытку бежать навстречу, но споткнулся, чуть было не упал. Его бережно поддержали шагавшие рядом воины.
Неужели это Петр Арианович?..
Я представлял его таким, каким видел в последний раз, много лет назад: молодым, жизнерадостным, с бодрой и веселой улыбкой, с непокорной копной светлых густых волос. Передо мной же был невысокий седой человек, одетый в убогие, потерявшие мех оленьи шкуры.
Я подбежал к Петру Ариановичу. Он неуверенно и робко смотрел на меня через старомодные овальные очки. Одно стекло в них треснуло, дужки очков были связаны какими-то ремешками.
— Я Леша, Леша, ваш ученик, — бормотал я, задыхаясь. — Помните: их двое было у вас — Леша и Андрей?
— Леша, ну как же! — ответил Петр Арианович, продолжая снизу вверх вглядываться в меня. — Леша, Андрей… Леша и Андрей!..
Он нерешительно посмотрел на Савчука, думая, наверное, что это Андрей, и не узнавая его.
Потом шагнул вперед, и голова со спутанными седыми волосами крепко прижалась к моей груди. Голова Петра Ариановича — на уровне моей груди!
Признаюсь, в тот момент я не был способен ясно оценивать окружающее, оглядываться по сторонам: не видел никого, кроме моего дорогого старого учителя, которого отыскал на краю света, за Полярным кругом. Но за нами настороженно наблюдали сотни глаз. Каждое движение, интонация взвешивались, обсуждались.
Краем глаза я увидел, что лица окружавших нас людей просветлели. Ошибки не было! Тынкага признал пришельцев! Это были люди одного с ним племени — стало быть, друзья «детей солнца»!
Из моих объятий Петр Арианович перешел в объятия Лизы, потом его подхватил Савчук и троекратно облобызал.
Все спуталось. Я даже забыл, что Петра Ариановича и Савчука надо познакомить.
Этнограф начал говорить что-то о тех ценных открытиях, которые сделал ученый в горах Бырранга.
— Да что вы? — искренне удивился наш учитель. — Я ведь сделал очень мало. Что же я мог сделать один?
— Нет, нет, сделали очень много, — убежденно сказал этнограф. — Вы сумели удержать «детей солнца» у последней черты.
Выражение «последняя черта» было правильным. В этом году «дети солнца», как никогда, боялись наступления зимы.
— Мы не были уверены, переживем ли эту полярную ночь, — сказал Петр Арианович своим негромким, глуховатым голосом. — Продовольствие, увы, на исходе… Животных в котловине осталось совсем мало…
Он рассказал, что, готовясь в самому худшему, спрятал в тайник все свои дневники и журналы наблюдений, которые вел на протяжении долгих лет, пребывая в котловине.
— Сейчас покажу вам, — сказал он. — Это самое ценное, что было у меня… Мой, так сказать, вклад в революцию…
Петр Арианович смущенно кашлянул, так как фраза показалась ему, наверное, слишком громкой.
— Не хотелось, знаете, возвращаться домой с пустыми руками, — признался он и неожиданно улыбнулся так хорошо, по-доброму, как умел улыбаться только наш Петр Арианович.
— Но ведь это тоже ваш вклад, — подхватила Лиза, указывая на толпившихся вокруг нас «детей солнца».
Да, это был, конечно, тоже «вклад», и немалый!..
— На глаз здесь человек около ста, — сказал я.
— Сто тридцать два, — педантично поправил меня Петр Арианович. — В чумах есть больные и старики, которым трудно ходить…
Мы двинулись вдоль стойбища.
«Дети солнца» не сопровождали нас толпой, как можно было бы ожидать. По знаку Петра Ариановича они занялись своими делами: одни набирали воду в деревянные котлы, другие подтаскивали дрова к кострам, третьи экономно накладывали на маленькие лотки полоски мяса.
Видимо, как ни бедны были хозяева Страны Семи Трав, но по случаю прихода соплеменников Тынкаги готовилось угощение.
Мужчины сидели к нам боком или спиной, проявляя редкое самообладание. (Видимо, считалось неприличным надоедать гостю преувеличенным вниманием.) Только женщины, хлопоча у огромных деревянных котлов, украдкой провожали нас любопытными взглядами.
— И подумать только, что все они могли стать жертвой тиража, вымысла, давно исчезнувшей двуглавой птицы, — пробормотал Савчук.
— А, вы уже знаете? — оживленно спросил Петр Арианович.
— В самых общих чертах, — поспешил оговориться Савчук. — Нам еще не ясна связь между эмблемой
