– Тоже неплохо. Но “мой сахарок” звучит гораздо интимнее. А ангелы принадлежат всем. Вы не находите?
– Нахожу.
Пацюк действительно находил, что Марина неглупа и даже в какой-то мере философична. Ангелы принадлежат всем, тут она права. Это национальное достояние.
– Значит, вы знали девушку, – в который раз безуспешно начал Пацюк, отхлебывая кофе.
– Шапочное знакомство, поверьте. – Марина скрипнула зубами. – Если бы она не заявилась сюда в один из понедельников… Дожидалась открытия этой своей конторы, видите ли… Я была бы избавлена от этого знакомства. Равно как и…
Она не договорила.
– Если вы хотите узнать о ней побольше, я могу порекомендовать вам одного человека. Он очень, очень близко с ней знаком.
– Правда?
– Боюсь, что да. А ее убийц уже нашли? – Марина перескакивала с темы на тему с быстротой блохи.
– Нет. Пока еще нет.
– А вы сами выступаете как частное лицо?
– Да. Пожалуй, что так. – Пацюк сказал святую правду. – Я выступаю как частное лицо.
– Тогда тем более. Я дам вам адрес. Поезжайте туда и разберитесь. Думаю, этот подл… этот человек сможет рассказать вам много интересного.
– Я могу сослаться на вас? Марина хихикнула.
– На меня не стоит. И учтите, он понимает только язык грубой силы. Вы были ее любовником? – Очень изящный пируэт, ничего не скажешь!
– Я предпочитаю другие термины.
– Суть от этого не меняется. Если вы были влюблены в девушку, а она пострадала от рук этого подл… этого человека, не грех его и прихлопнуть, а? – заговорщицки подмигнула Марина. – А я дам вам пистолет.
У Пацюка отвисла челюсть.
– Пистолет? Зачем мне пистолет?
– Поруганная честь, разве это не мотив, милый мальчик? Вас оправдают.
– Статья № 107 УК РФ “Убийство в состоянии аффекта”, – машинально констатировал Пацюк. – До трех лет.
– Что такое три года для молодого человека!.. – Марина посмотрела на Пацюка почти влюбленно. – И не заметите, как они пройдут…
– Знаете что? Давайте пока ограничимся адресом.
– Ну хорошо. – Мимолетная влюбленность Марины улетучилась как дым. – Все время забываю, что Питер – это не Сицилия. А наши ротозеи на вендетту не способны.
Она поднялась, подошла к столу, вынула из ящика визитку черного цвета и швырнула ее Пацюку. Примерно так же швыряют кость шелудивому, всем надоевшему псу.
Пацюк не глядя сунул визитку в карман и поднялся. И в полной тишине направился к выходу. Он уже открывал дверь, когда Марина остановила его:
– Подождите, Егор. У меня для вас маленький подарок.
– Подарок?
– Ну да…
Она подошла к стенке, раскрыла нижние створки и вытащила наружу небольшую, но очень изящную лампу из голубого стекла: ее основание представляло собой точную копию скульптуры Родена “Грешница”.
– Это вам, Егор!
– Мне? Я не могу принять.
– Бросьте. “Кибела” имеет право подносить дары.
– Но… за что? – наконец догадался спросить Пацюк.
– Вы принесли хорошую весть, мальчик. А гонцов, принесших хорошую весть, как правило, награждают. Ну, идите. Мне действительно пора закрываться. И не потеряйте визитку, милый мой!
…Когда Пацюк проводил взглядом новехонький “Рено-Меган” владелицы “Кибелы”, наваждение исчезло. Она не предложила Егору подвезти его до метро (очевидно, потому, что боялась осквернить велюровый салон сомнительной чистоты пацюковским задом), но приветливо посигналила ему на прощание. Должно быть, если бы “милый Егор” согласился воспользоваться пистолетом, то Марина на руках отнесла бы его к квартире своего обидчика.
Но Пацюк не согласился и довольствовался теперь утешительным призом – лампой “Грешница”.
Он снова стоял перед входом в галерею стекла и тупо смотрел на табличку “CLOSED”. Вот уж воистину – “CLOSED”.
