– Возьмите себя в руки, Виктор Афанасьевич.
– Да-да, конечно… Я возьму.
Он действительно притих. И даже умудрился провести коротенький разговор достойно.
– Это я, Витек. Срочно приезжай, у нас неприятности… Нет, не по этому поводу. Немедленно. Жду.
– Ну, – спросил Пацюк, когда Кульчицкий положил трубку. – Он подъедет?
– Вы же слышали…
– Через сколько он будет?
– Если это срочно, то минут через двадцать… Не позже.
– Хорошо. Пусть ваша медсестра…
– Она ни при чем… Она хорошая девушка, – запричитал Кульчицкий.
– Пусть она его встретит. Или вы сами встречаете его?
– Нет… Обычно я жду в кабинете.
– И без глупостей. – Предупреждение Пацюка, топором повисшее в спертом евростандарте кабинета, выглядело излишним.
…Ровно через двадцать одну минуту кто-то подергал ручку снаружи.
– Витек, это я.
– Входи. – Если голос Кульчицкого и дрожал, то лишь совсем чуть-чуть.
Забелин напрягся. Насторожились и все остальные. Дверь кабинета приоткрылась, и на пороге показался ничем не примечательный молодой человек лет тридцати с чисто выбритым черепом. Внешность его можно было бы назвать абсолютно ординарной, если бы на самом конце подбородка не курчавилась крошечная, заплетенная в косицу борода.
– Привет, Витек, – мельком осмотрев кабинет, произнес молодой человек. Совершенно спокойным голосом. То ли по инерции, то ли потому, что вообще привык никому и ничему не удивляться. – Это твое срочное дело? Так я и знал…
За его спиной уже мелькали тени. А парень смотрел на Кульчицкого в упор, не выказывая ни малейшего признака волнения.
– Дурак ты, Витя, – ласково произнес парень, когда ему завели руки за спину. – А дуракам везет. И тебе повезло… Не успел я до тебя добраться.
Но Забелин как будто не видел ни парня, ни покрывшегося испариной Кульчицкого. Егор Пацюк – вот кто занимал его сейчас больше всего.
А на Пацюка…
На Пацюка страшно было смотреть. Рот его приоткрылся, глаза выпрыгнули из орбит, а и без того непокорные волосы встали дыбом.
– Борода, – пролепетал Пацюк. – Ты что здесь делаешь?
– Это он, – услужливо вякнул Кульчицкий. – Это я ему звонил.
– Ты что здесь делаешь, Борода?!
– А ты? – совершенно спокойно спросил Борода. – Что ты здесь делаешь? Мог хотя бы сообщить, что не придешь ночевать…
– Это ты, Борода?! Как же… Борода!..
Бритый череп дернулся, и человек, которого Пацюк назвал Бородой, тихо рассмеялся.
– Увэй, друг мой… Увэй. Но учти, в этой истории я не самый главный…
…Это была старая, ничем не примечательная двухэтажная дача. Они дошли до нее в полной тишине, только раз Кирилла № 2 потревожил телефон.
– Нещередов, – бросил он в трубку. – Нет, сегодня меня не будет. Завтра, возможно, тоже. Переговорите с секретарем.
– Нещередов. – Настя сбила прутиком желтый березовый листок. – Это ваша фамилия?
– Уж какая досталась… Отца и отца отца… И моя соответственно.
– А куда мы идем?
– Увидите.
Но Настя уже видела. Мрачный лес, где сосны были небрежно перемешаны с березами и осинами; мрачная дача с мрачной сеткой голландских окошек; узкая, засыпанная хвоей тропинка. И зачем нужно было оставлять машину чуть ли не в километре отсюда?..
– Мне можно начинать бояться? – Она хотела пошутить, но голос дрогнул, и шутки не получилось.
– Нет. Я скажу, когда будет можно. – Интересно, а он шутит или нет?
Настя недоверчиво хихикнула. А лицо Кирилла № 2 осталось неподвижным.
Неожиданно на втором этаже кажущейся безжизненной дачи зажегся свет. Он возник так внезапно, что Настя даже поежилась.
– Там кто-то есть? – спросила она.
