настоящая, закаленная в боях, проверенная временем, густая, как свернувшаяся кровь.
Кто такой Мюрисепп? Правая рука Валевского, судя по всему. Проводит репетиции вместо босса, участвует в спорах по поводу «концепций вещи», наверняка спит и видит, чтобы занять место.., как это у них называется?., балетмейстера. И то, что он балуется «Парламентом», а не «Вогом», еще ничего не значит. Чем же еще баловаться, как не бессмысленно-легкими сигаретами типа «Парламента». Или «Вога», к примеру. А серьезные курильщики курят серьезные крепкие сигареты.
Вот тебе и Куницына с Мюрисеппом.
Друзья и соратники. А может быть, враги — но все равно соратники. Сладкая парочка, ничего не скажешь.
И на никем не подтвержденных показаниях этой сомнительной сладкой парочки он должен строить версию убийства!
А что, если…
Но чертово «если» в контексте двух балетных замухрышек никак не вытанцовывалось. Чертово «если» выглядывало из-за забора, который был сложен из хрупких балетных косточек. Таких хрупких, что их и соплей перешибешь. Бычье Сердце не мог пожаловаться на недостаток фантазии, но представить, что субтильная Куницына и благообразный Мюрисепп заманили светило современного танца в ближний пригород и порешили бедолагу в каком-то лодочном кооперативе… Нет, до таких высот воображение майора Сиверса явно не дотягивало.
Из состояния глубокой задумчивости Бычье Сердце вывел Максим Векслер.
— Все в порядке? — спросил он застенчивым, дрожащим голосом. Ни дать ни взять папаша близнецов- двоечников на ковре у школьного директора: как там мои архаровцы, школу еще не взорвали?
— В относительном. Мне нужны телефоны обоих ваших артистов. И ваш заодно.
— Зачем? — испугался Векслер.
— Мы должны снять показания с людей, близко знавших Валевского. Кстати, в тот вечер, в пятницу… В котором часу приехали на день рождения Мюрисепп и Куницына?
— Не помню точно. Уже после одиннадцати. Я, правда, быстро ушел. У меня недавно родился сын. Это наш первенец, жена нервничает…
— А в каких отношениях были Мюрисепп и Куницына с Валевским?
— Что значит — в каких отношениях?
В прекрасных. В самых лучших… Друзья, единомышленники, одна команда… Современный балет — вещь очень своеобразная, это вам не драматический театр, где все готовы друг друга в чайной ложке утопить.
Танец, как единый организм, требует взаимопонимания, я бы сказал, на молекулярном уровне…
Если Векслера не заткнуть, он перейдет на атомы.
— Я понял, Максим Леонидович… Ключи от машины Валевского у вас? Мюрисепп сказал, что передал их вам.
— Можно просто — Максим. Да-да, конечно…. — засуетился Векслер, вынимая из ящика стола связку ключей. — Простите, ради бога. Я совсем забыл о них. Ситуация, сами знаете.., так что немудрено. Тут и поесть позабудешь, не то что про какие-то ключи.
Бычье Сердце ухмыльнулся: судя по упитанной ряхе директора, тренировок в столовой он не пропускал.
— Зачем же такие крайности, Максим Леонидович. Все под богом ходим. Спокойнее надо быть и пищу принимать вовремя…
Ключей на диковинном, космического дизайна брелоке центрального замка было три. Один — явно от «Лекеуса», иначе и быть не может. Другой, маленький, смахивал на ключ от почтового или абонентского ящика. Третий, ригельный, был много больше двух других.
— От чего, как думаете? — спросил Бычье Сердце, вертя ригелем перед носом Векслера.
— Думаю, от квартиры.
— Думаете или знаете?
Невинный вопрос майора снова привел Максима Леонидовича в волнение.
— Предполагаю… У нас точно такой же.
— А вы когда-нибудь были в доме у Валевского?
По лицу Векслера поползли крупные капли пота: ему смертельно хотелось сказать «нет».
— Да. Я был в доме у Валевского несколько раз. По работе. Только по работе…
Разве это запрещено?
— Нет. Скажите, вас не удивило, что ключи от квартиры и машины Валевского находились у третьих лиц более трех суток?
— Да я же не знал об этом! Ключи Мюрисепп отдал мне сегодня, когда стало известно, что… Что произошло несчастье…
— Адрес.
— Чей адрес?
— Покойного Романа Валевского.
— Фонтанка.., кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли. Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж.
Вас сопроводить туда?
— Туда поедет бригада.
Векслер закашлялся и, все так же кашляя, протянул Бычьему Сердцу визитку:
— Вот, возьмите. Телефоны Куницыной и Мюрисеппа я написал на обратной стороне.
Даже не взглянув на самоуверенно-черный кусок картона. Бычье Сердце сунул его в карман. И направился к двери. И только ухватившись за ручку, обернулся к Векслеру.
— Фамилия Антропшин вам, конечно же, ничего не говорит.
— Как вы сказали? Антропшин? — Векслер, желая угодить страшному майору, даже выкатил глаза из орбит. — Антропшин, Антропшин… Что-то знакомое.
Вот как? Очень интересно. Бычье Сердце затаил дыхание: давай, Макс толстые ляжки, американский подпевала, вспоминай!
— Яхтсмен Вадим Антропшин, — не выдержав, подсказал Бычье Сердце.
— Погодите!.. Ну, конечно же! Яхтсмен Вадим Антропшин! Он погиб в прошлом году, летом, на регате. То ли он поскользнулся на палубе и его смыло за борт… То ли его ударило парусом… Я не помню. И честно говоря, никогда не интересовался обстоятельствами его смерти. Мы специально ездили в Красную Горку, чтобы оттуда посмотреть на гонки…
— Кто — «мы»?
— Я и моя жена. Ей очень нравятся яхты. Импозантный вид спорта.
— А Валевский?
— А что Валевский?
— Валевский с вами не ездил?
— С какой стати? Если мне не изменяет память, это был июль. А в июле «Лиллаби» как раз находился на гастролях в Швейцарии. А что, собственно, случилось?
— Да нет, ничего. А Валевский и Антропшин могли быть знакомы? Может быть, с ним знакомы Мюрисепп и Куницына?
Векслер наморщил лоб, имитируя бурную мозговую деятельность. Морщить лоб было необязательно, и так все понятно: ку-ку, старичок, ну ты и слепил горбатого!
Бычье Сердце и сам чувствовал, что его заносит, но уж очень прочно обхватил его своими литыми ручищами мареман Антропшин — не вырвешься.
— Ума не приложу, где бы они могли пересечься… Роман никогда не увлекался яхтами, это точно. А что касается Лики и Жени… Вы бы сами у них спросили.
— Уже спросил. Они никогда не слышали о погибшем яхтсмене.
— Вот видите! — почему-то обрадовался Векслер. — Я ведь тоже узнал о нем случайно. Из-за того, что мы с женой были на регате в прошлом году. Я сам бы никогда не вспомнил, если бы вы не напомнили…
У вас ко мне все?..
