– Я пришил пуговицы. Посмотри.
Все пуговицы на месте, хотя для того, чтобы их пришить, Доминик воспользовался первыми попавшимися нитками. Черными.
– Видишь, я сделал все, как ты сказала. Но и ты должна делать все, что я скажу.
– Хорошо.
– Скоро мы доберемся до места. Постарайся хорошенько выспаться. А завтра утром приедет Наби.
– А ты?
– Я тоже появлюсь. Но уже ближе к вечеру.
– Что требуется от меня?
– Ничего не бояться. Довериться. Ты будешь среди друзей.
Непонятно, на чем основана уверенность Доминика и с каких пор родственники Наби, о которых я понятия не имела, стали моими друзьями. Наверное, с ними все обстоит так же, как с нежданным ангелом в полицейской форме, который принес мне благую весть.
Им хорошо заплатили.
Сколько – об этом я не имею ни малейшего понятия, как и о дальнейших планах Доминика. Довериться ему – еще полтора часа назад я посчитала бы это сумасшествием. А он просто взял и вытащил меня из каменного мешка, прежнего Доминика больше нет. Я имею дело с новым, совершенно незнакомым мне человеком. И этот человек нравится мне гораздо больше, чем прежний. К прежнему я была нежно привязана, но относилась со снисходительным, а порой брезгливым покровительством. Все изменилось – и теперь в покровительстве нуждаюсь я сама.
«Мерседес» преодолевает очередной участок подъема, и мы зависаем над раскинувшейся внизу Эс- Суэйрой. Я не соврала и не польстила городу, приютившему меня:
он прекрасен.
Цепочки огней собираются в гроздья и снова распадаются, обнимают темную чашу океана, подрагивают, слезятся, мерцают. Если я и мечтала о Рождестве, то лучшего подарка, чем этот город, не сыскать. Сердце полно благодарности, и щемящей грусти, и томительного предчувствия – я еще не скоро вновь увижу Эс-Суэйру. Мое настроение передается и Доминику, в одночасье ставшему чутким, как собака- поводырь. Он останавливает машину и вместе со мной смотрит на огни.
– Эс-Суэйра восхитительна, – тихо говорю я.
– Эс-Суэйра – лучшее место на земле, – вторит мне Доминик. – Мой дед выбрал именно ее и не ошибся.
Дед Доминика. Основатель отеля «Sous Le del de Paris». Я довольно смутно помню историю его появления в Марокко, хотя Доминик рассказывал ее неоднократно. Дед Доминика перебрался сюда в начале тридцатых вместе с еще двумястами тысячами переселенцев, он мог выбрать Марракеш, Касабланку, Рабат, но выбрал Эс-Суэйру. Возможно, огни тогда не были такими яркими, но сине-белое очарование существовало всегда.
– Нам пора, Сашá. – Доминик осторожно касается моего локтя.
– Мне кажется, я больше не вернусь сюда.
– Глупости. Это твой город.
– С чего ты взял?
– Потому что это мой город. Ты разве забыла? Мы оба собирались состариться здесь. Charmantepetite vieille – я ни за что не пропущу такое зрелище!
…Через пятнадцать минут Доминик глушит мотор посреди пустынной местности, единственное украшение которой – десяток чахлых кустарников и растыканные в произвольном порядке голые деревца. А на такую мелочь, как приземистый, со слепыми стенами амбар (метрах в тридцати от дороги), я поначалу не обращаю никакого внимания. Деталь, которая делает амбар еще более никчемным: стоящий возле него пластиковый столик с тентом и такой же пластиковый стул.
– Приехали. Это здесь.
– Где.
– Видишь здание?
– Я вижу самый обыкновенный сарай. – Даже сюрреалистический тент ни в чем меня не убеждает.
– Это он. Кооператив по производству масла аргано.
– Ив нем кто-то есть?
– Несколько женщин. Вдовы и жены, брошенные мужьями. Некоторые живут здесь постоянно.
– И здесь же работают?
– Да.
– Не хотела бы я…
– Поверь, это место намного лучше, чем то, в котором ты была. – В голосе Доминика звучит мягкая укоризна.
– Прости… Я действительно совсем ополоумела: после пытки тюремной камерой позволяю себе капризничать, кобениться и перебирать харчами, как сказали бы мои питерские друзья. Пристыженная, я выхожу в ночь следом за Домиником. Прежде чем направиться к амбару, он вынимает из багажника небольшую спортивную сумку.
