– Меня обвиняют в убийстве, разве ты не знаешь? А в остальном – все в порядке. Лучше расскажи мне про себя. Как отель?
– Отель? Что может случиться с отелем?
– Кондиционеры работают?
– Кондиционеры? А, да…
Доминик вынимает из кармана огромный и не слишком чистый носовой платок. Только бы не стал прикладывать его к глазам! – я сама готова расплакаться. Нет, все обошлось, платок понадобился для того, чтобы промокнуть вспотевшие лоб и шею.
– Много народу приехало?
– Нет. Никто пока не приехал.
– Фатиме, наверное, тяжело, бедняжке. Сразу столько работы на нее навалилось.
– Она не жалуется. Когда ты вернешься…
– Вряд ли я вернусь, Доминик. Вряд ли это случится скоро.
Черт возьми! Я не собиралась обсуждать с впечатлительным толстяком свое положение, неожиданный визит с самого начала тяготил меня, что нового может сказать Доминик чем он может меня поддержать?
Доминик переживает. Страдает. Выглядит беспомощным. как младенец, только что оторванный от груди. Немудрено – многое, очень многое в отеле делалось под моим присмотром, старенький автобус тоже висел на моей шее, и поездки в аэропорт за туристами, и поездки на рынок за продуктами, и пожарная безопасность.
– Не говори так, Сашá!..
– Мы оба это знаем.
Доминик знает даже больше, чем знаю я. Уж слишком похоронная у него физиономия. С такой физиономией провожают в последний путь любимую собаку породы золотистый ретривер. Или выслушивают от врача дежурное: «Вашей жене (теще, свояченице) осталось не больше двух недель, говорю вам это, как близкому родственнику. Все, что мы можем, – облегчить ее страдания обезболивающими средствами Но шансов никаких. Никаких».
– У меня нет шансов выбраться отсюда? – Я надеюсь на чудо. Надеюсь на то, что Доминик знает ответ, который бы меня устроил. Просто потому, что надеяться больше не на что. Никто не придет и не спасет меня, в самый ответственный момент бог из машины не появится.
– Еще ничего не известно, Сашá. Недоразумение может разрешиться в любой момент. Я говорил, я объяснял… Я думал и сейчас думаю… что обвинение несправедливо.
«Недоразумение» – Доминик имеет в виду убийство. Есть еще один, не менее обтекаемый вариант: неприятности с Фрэнки. Лучше не озвучивать то, что может вызвать в памяти огромную лужу крови под черной рубашкой Франсуа Пеллетье.
– Спасибо, Доминик.
– Я верю, что ты невиновна.
– Спасибо, Доминик.
– Я сделаю все, чтобы это доказать.
– Спасибо, Доминик.
– Я… Я обязательно что-нибудь придумаю…
Придумки Доминика, ха-ха. Что может придумать трусливый жирдяй, даже сейчас нервно косящий на наблюдающего за нашим свиданием полицейского. Поджечь участок? Взорвать камеру? Вызволить меня силой?..
– Для начала пришей пуговицы на рубашке. Или попроси, чтобы Фатима пришила их.
– О чем ты? – Доминик растерянно хлопает ресницами, почему раньше я не замечала, что у него такие длинные ресницы?
Коровьи. Нет – воловьи.
– О чем? О твоей рубашке. Как там близнецы? Джамиль и Джамаль?
– Джамиль разбил нос, а Джамаль разбил локоть.
– А Наби?
– У Наби вскрылся фурункул на правой руке.
– Кто же теперь готовит?
– Это не мешает ему готовить. Я купил четыре новых доски для серфинга.
– Ты снова будешь рисовать?
– Не знаю… Подожду, пока ты вернешься. И мы вместе решим…
– Вряд ли это случится скоро. Я не слишком тебя подвела?
– Подвела? Почему ты должна была меня подвести?
– Ты давал приют женщине, незаконно находящейся на территории Королевства Марокко. Это могло обернуться для тебя неприятностями.
