того, Райнер нагнулся к ней, и до меня донесся звук поцелуя. А потом и Дашкин голос:
— Держи свой рюкзак, дорогуша.
Я намертво приклеилась к широкому ремню Райнер-Вернера: слово “дорогуша” все объясняло. “Дорогушами”, еще с университетских времен, Дарья называла мужчин, с которыми спала. Но как ей удалось переспать с темпераментным куском баварской сосиски и — главное — откуда она выцепила его?
— Как насчет сегодняшнего вечера? — утробным басом проворковал Райнер.
— Я занята, освещаю презентацию одной попсовой книги, но если ты хочешь… — многообещающим альтом проворковала Дарья.
— Хочу, — Райнер качнулся вперед, обнажая тылы, и это неосторожное движение стоило мне подруги.
Дарья отстранила загребущие лапы немца и во все глаза уставилась на меня. Дернула себя за нос. Открыла рот и снова закрыла его. И снова открыла.
— Ты! — заорала Дарья, готовая броситься мне на шею. — Ты в Москве! А я-то ума не приложу, куда ты делась…
Она уже сделала шаг ко мне навстречу, когда туго соображающий Райнер-Вернер ляпнул:
— Кстати, познакомься, это секретарь Аглаи Канунниковой. Я говорил тебе…
Даже если бы пакостный бундес представил меня как самку американского таракана Periplaneta americana — даже тогда на лице Дашки не отразилась бы такая гамма чувств.
— Ты?! Секретарша этой выскочки? — Видимо, не в силах переварить подобную новость, она повернулась к Райнеру-Вернеру. — Она?!
— Она. — Немец слегка опешил. — А вы знакомы? Дарья не удостоила его и взглядом. Теперь она смотрела только на меня.
— Значит, она. Секретарша. Цепная собака у климактерички с причудами. Бледная поганка. Синий чулок. Целка-невидимка, как ты изволил выразиться.
На немца жалко было смотреть.
— Я совсем не то… Ты не поняла… Это просто цитата из одной русской книги… Я цитировал… Die Shrecken! <Ужас! (нем.).> — Не договорив, он схватился за голову.
— Заткнись! — синхронно сказали Райнеру мы с Дашкой.
— Пристроилась? — ехидно спросила Дарья. — И когда только успела?
— Успела. — Ссориться с Дарьей не входило в мои планы, но теперь я почувствовала приступ ярости. Целка-невидимка, надо же!
— Значит, подштанники уже не кроишь?
— Нет.
— Конечно, не кроишь. Ты теперь их стираешь. — Дашка расхохоталась, чрезвычайно довольная собой. — Или чем ты там занимаешься, секретарша?..
Закончив уничижительную тираду, Дарья бросила такое же уничижительное “пока”, развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась к пешеходному переходу. Через несколько секунд баварское отродье пришло в себя и даже попыталось припустить за оскорбленной Дарьей, но вовремя сообразило, что Аглая в моем лице — верный источник денег за перевод. А роскошная русская девушка Дарья — всего лишь интрижка на стороне.
— Мне так жаль, Алиса… Очень неловко получилось, — промямлило отродье.
— Да уж. — Я подождала, пока Дашка скроется в переходе. — Значит, бледная поганка? Синий чулок? И… Как это вы еще изволили выразиться? Целка-невидимка?
Райнер-Вернер затряс пудовым подбородком.
— Нет-нет, что вы… Я был не правильно понят. Это цитата из русской книги. Я просто рассказывал вашей знакомой… Это ведь ваша знакомая, да?.. Я просто рассказывал ей о своей работе. И о той чести, которую мне оказала фрау Канунникова…
— К вашему сведению… Я была замужем. И неоднократно. — Здесь я явно преувеличила. В моем активе был лишь “Дервиш взрывает Париж”, вовремя сменивший меня на призовую лошадь Тамару Константиновну. А также два неудавшихся гражданских брака — один длиной в месяц, другой — в три дня.
— Я не имел в виду ничего дурного… Я просто счастлив работать с очаровательной помощницей знаменитой писательницы…
— Это которая климактеричка с причудами? — уточнила я.
Райнер-Вернер умоляюще прижал руки к груди и принялся что-то лепетать по-немецки. Потом снова перешел на русский. Как же он был мне отвратителен!
— Я надеюсь… Что этот прискорбный случай.., это страшное недоразумение не повлияет на наши отношения.
— Повлияет. Еще как повлияет, — заверила я Райнера-Вернера и пошла в сторону метро. Пришибленный случившимся Райнер поплелся за мной.
Какое счастье, что завтра этот дебил убирается восвояси! Я, конечно, ничего не скажу Аглае, но… Интересно, где он познакомился с Дашкой? Нет, спрашивать его об этом я не буду. Много чести.
Терпения у меня хватило только до эскалатора. Я искоса посмотрела на топчущегося рядом немца и спросила — Где вы познакомились?
Он несказанно оживился. Но еще больше оживилась малосимпатичная мне область райнеровского таза. Райнер — совершенно непроизвольно — повилял бедрами и заискивающим голосом произнес:
— О, это знакомая моего приятеля. Он тоже немец, но уже несколько лет живет в России, изучает инвестиционный климат… У него много друзей среди богемы — актеры, музыканты, журналисты. Два дня назад он пригласил меня на вечеринку. Годовщина какого-то журнала. Там мы познакомились… И Дарья пригласила меня на кофе…
Зиппер Райнера заскрипел, а поясной ремень щелкнул языком. Пригласила на кофе, как же!.. Сколько же нужно было его выпить, чтобы забыть рюкзак? А характеристики, которыми снабдило нас с Аглаей это чмо? Интересно, когда у него развязался язык — до кофе или после койки?
— А вы знакомы с ней? — В голосе немца сквозило жгучее любопытство.
— Знакомы.
Сейчас он наверняка скажет: “Надо же, как тесен мир!"
— Надо же, как тесен мир! — промурлыкал Райнер. — Ну, вы больше не дуетесь?
Я не дулась, но в Музей детектива мы так и не пошли…Первое, что я увидела, вернувшись в квартиру Аглаи, был большой бумажный пакет, стоящий у двери. Я присела перед ним на корточки и заглянула внутрь. Из пакета торчали головки желтых гвоздик. Их было безвкусно много — я насчитала не меньше четырех десятков. Какой-то сумасшедший поклонник, не иначе. И то, что цветы у двери, легко объяснимо: Аглая никому не открывает, потому что к ней никто не ходит. А с парламентерами из жэка и “Мосэнерго”, как правило, веду переговоры я. На меня никто не пялится и не просит оставить автограф на счете за свет.
Впрочем, происхождение цветов легко выяснить.
Я спустилась к консьержке, и она сообщила мне, что цветы действительно принесены Аглае; что принес их парнишка в “шапке козырьком назад, как называется, забыла, тьфу ты, черт”; что содержимое пакета проверено, взрывчатки не обнаружено и мин нет.
И передайте привет нашей писательнице, она такая талантливая, такая талантливая, мы все ждем ее новую книгу!..
Гвоздик в пакете было ровно сорок восемь — я обнаружила это уже в квартире, когда вынула их, собираясь поставить в две вазы (в одну они не помещались). Это не слишком мне понравилось, это не соответствовало правилам — ведь количество цветов в букете должно быть нечетным.
Даже такое — сорок восемь!
Не сорок семь и не сорок девять — сорок восемь! Делится на две вазы без остатка — в любых возможных вариантах. А может быть, Аглае исполнилось сорок восемь лет, я ведь до сих пор не знаю ни месяца, ни дня ее рождения… Ей исполнилось сорок восемь, и кто-то поздравил ее таким оригинальным способом.
Очень оригинальным: нечетное число — для живых, четное — для мертв…
Один цветок все-таки лишний.
