у бассейна, где Робби расставил взятые напрокат столы и стулья. Собрались все сотрудники фирмы, пришедшие с семьями. Судья Генри с женой приехали пораньше, а за ними прибыл весь многочисленный клан Драммов с детьми — не меньше двадцати человек.
Кит сел рядом с Робертой. Они уже встречались в комнате для свидетелей в день казни Донти, но толком так и не познакомились. Сначала и он, и она испытывали неловкость, но когда разговор зашел о внуках, Роберта начала улыбаться, хотя было видно, что ее мысли все-таки далеко. За две недели, прошедшие после смерти Донти, его родственники так и не смирились с утратой, но не хотели испортить праздник. Робби произнес пространный тост за дружбу и в память о Донти. Он выразил благодарность Киту и Дане за то, что они проделали долгий путь из Канзаса, чтобы к ним присоединиться, и эти слова были встречены аплодисментами. В семье Драмм отчаянная поездка Кита на юг, чтобы остановить казнь, уже стала настоящей легендой. Когда Робби, наконец, сел на место, поднялся судья Генри и, постучав по бокалу, попросил тишины. Он провозгласил тост за мужество Роберты и ее семьи и закончил тем, что из каждой трагедии можно извлечь что-то полезное. Когда речи закончились, официанты стали подавать толстые бифштексы в грибном соусе с гарниром, едва помещавшиеся на больших тарелках. Трапеза продолжилась до глубокой ночи. Роберта пила только чай, а остальные взрослые с удовольствием запивали еду отличным вином, специально заказанным Робби.
Шредеры провели ночь в спальне для гостей, а рано утром позавтракали в кафе на Мейн-стрит, знаменитом своими ореховыми вафлями. Потом они снова сели в машину и, следуя указаниям Робби, добрались до Гринвудского кладбища позади церкви на краю города.
— Могилу вы отыщете легко, — объяснил Робби. — Идите прямо по дорожке, пока не увидите свежую землю.
Покрытая травой тропинка была вытоптана многочисленными посетителями. У могилы оказалась группа паломников, которые молились, взявшись за руки. Кит и Дана сделали вид, что рассматривают другие надгробия, и дождались, пока все не уйдут. Могила Донти представляла собой аккуратный холм рыжеватой земли, украшенный десятками букетов. На большом надгробном камне была выбита надпись: «Донти Ламар Драмм. Родился 2 сентября 1980 года. Ошибочно казнен штатом Техас 8 ноября 2008 года. Здесь покоится НЕВИНОВНЫЙ». В центре была большая цветная фотография Донти в полной спортивной экипировке, готового к игре. Кит опустился на колени возле надгробия и долго молился. Дана не мешала ему. Ее переполняли смешанные чувства: печаль по поводу трагической смерти, жалость по отношению к мужу, на долю которого выпало столько переживаний, и нараставшая тревога о том, что их ждало впереди.
Перед уходом Кит сфотографировал могилу, объяснив, что хочет поставить снимок на своем столе.
Конференц-зал офиса адвокатской конторы ничуть не изменился. Робби и Карлос в это субботнее утро уже вовсю работали, зарывшись в кипы бумаг на столе, между которыми валялись неубранные пластиковые стаканы и пустые упаковки от выпечки. Робби устроил Дане настоящую экскурсию по зданию, делая пространные пояснения, которых Кит избежал во время первого визита.
Расставаясь в лесах Руповой горы, они оба не знали, увидятся ли когда-нибудь снова. А теперь, две недели спустя, они обнялись, и оба понимали, что обязательно встретятся опять. Робби в который раз поблагодарил Кита за его мужественный поступок. Кит возразил, что настоящим героем был сам Робби. Оба согласились, что сделали недостаточно, хотя понимали: они сделали все от них зависящее.
Поездка до Остина заняла семь часов.
В воскресенье Кит Шредер выступил в переполненной прихожанами Лютеранской церкви единства. Он рассказал о своем невероятном путешествии сначала в Слоун, а затем в Хантсвилль, где состоялась казнь. Он много говорил о смертной казни, о неприятии любых ее форм, и у него сложилось отчетливое впечатление, будто его проповеди слушали единомышленники.
Поскольку прочитать проповедь его пригласили официально и это были своего рода смотрины, церковь оплатила все расходы, связанные с поездкой. После службы Кита и Дану пригласили на обед с членами комитета, который подыскивал замену настоятелю церкви. На обеде присутствовал и пользовавшийся огромным авторитетом преподобный доктор Мартин Коллинс, который уходил в силу возраста. За обедом стало ясно, что Шредеры произвели на всех потрясающее впечатление. Прощаясь, доктор Коллинс прошептал на ухо Киту:
— Вы обретете здесь замечательный дом.
Эпилог
22 декабря большое жюри округа Честер, созванное ввиду особых обстоятельств в субботу, предъявило Тревису Бойетту обвинение в похищении, сексуальном насилии и убийстве Николь Ярбер. Временно исполняющий обязанности окружного прокурора Майк Гримшоу получил строгий наказ судьи Элиаса Генри безотлагательно возбудить дело.
Судья специально выбрал этот день, поскольку именно 22 декабря девять лет назад Донти Драмм был арестован. Ровно в час дня в переполненном зале суда началось необычное слушание. Робби подал иск о признании Донти невиновным и о его реабилитации, а штат Техас в лице мистера Гримшоу не оспаривал иска. Судья Генри хотел, чтобы это событие широко освещалось прессой, но не выносил на своих процессах присутствия камер. На слушание допустили журналистов, но никто не снимал.
Робби Флэк снова оказался в центре внимания. В течение часа он излагал уже ставшие известными факты, перечислял допущенные ошибки следствия, ложные показания и прочее. Поскольку результат слушания был заранее известен, Флэк не стал растолковывать очевидное и подробно останавливаться на обвинениях. После его выступления поднялся Майк Гримшоу и объявил:
— Ваша честь, штат Техас не оспаривает ничего из того, что было сказано мистером Флэком.
Затем судья Генри прочитал короткое решение, которое было заготовлено заранее. Его заключительная часть гласила: «На основании представленных четких и убедительных доказательств настоящий суд постановляет, что подсудимый Донти Л. Драмм невиновен и тем самым полностью оправдан. Вынесенный ему необоснованный обвинительный приговор теряет силу, и судимость снимается. От имени данного суда и от имени штата Техас я приношу искренние, хотя и недостаточные в силу сложившихся обстоятельств извинения членам семьи Драмм». Судья Генри торжественно подписал постановление суда и передал его Робби, а тот, не менее торжественно, направился к Роберте, сидевшей на первом ряду, и вручил его ей.
Уголовный апелляционный суд Техаса по-прежнему держал глухую оборону и воздерживался от комментариев. Однако кто-то из сотрудников все же проговорился, и когда новость о «дежурном судье» выплыла наружу, она сразу попала на первые полосы газет. Хотя суд действительно закрывался точно в 17.00 даже в дни казни, главный судья Прадлоу назначал одного из девяти судей дежурным, и тот находился в здании на случай, если вдруг появятся ходатайства, поданные в самый последний момент. Теоретически защитник мог связаться с дежурным судьей и добиться от суда какой-то реакции. Идея была вполне здравой для судов, где рассматривались вопросы отсрочки казни или ее проведения. Скандал разразился, когда выяснилось, что адвокаты приговоренных к смерти в Техасе понятия не имели о дежурных судьях. Их наличие скрывалось судом. Поэтому, когда в день казни Донти Драмма Сайсли Эвис приехала в Уголовный апелляционный суд Техаса в 17.07 и колотила в закрытую дверь одной рукой, потому что в другой держала коробку с бумагами, в здании суда якобы находился судья на дежурстве.
Суд заявил, что переходит на электронный прием всех ходатайств и прошений, но отрицал, что изменение процедуры подачи документов связано с делом Драмма.
В Комиссию штата по судопроизводству поступила жалоба на Прадлоу. Через два года изучения вопроса Комиссия пришла к выводу, что его поведение было непрофессиональным, но поскольку он не был замешан в правонарушениях, то продолжит выполнение своих обязанностей.
