…Когда Лещ в семь вечера заехал за мной, я была во всеоружии, стильная штучка, та самая, которая соблазнила Эрика в подсобке ресторана, которая соблазняла всех остальных во всех других местах. Еще неизвестно, кому придется быть соблазненным. Лещ.
Он стоял у дверей и не мог сказать ни слова.
– Едемте, Миша, – мягко напомнила я ему о своих прямых обязанностях– Я уже выгуляла Старика. Едемте.
– Вы. Это вы…
– Без синяков я выгляжу лучше, правда?
– Вы очень красивы.
– Я просто пришла в себя. Не вижу в этом ничего выдающегося.
– Ничего выдающегося, кроме вас самой. – Он не очень-то разнообразен в комплиментах.
– Как вы меня представите? Или представляться необязательно?
– Теперь и я думаю, что представляться необязательно. Как бы я вас ни представил, все равно все подумают: вот чертяга Лещ, любимчик судьбы, который отхватил самую красивую женщину, – он испуганно смотрит на меня, – хотя бы на вечер. Я отхватил вас на вечер?
– Пожалуй, да. Едемте, я готова.
…Семилетний юбилей, некруглая библейская дата, праздновался с большим размахом в ресторане Дома кино, арендованном на целый вечер. В качестве места празднования выдвигались куда более престижные места, включая «Рэдиссан-Славянскую» и несколько богатых ночных клубов, но коммерческий директор компании, сам бывший киношник, закончивший карьеру в должности директора картины, предпочел патриархальный Дом кино. Собрать всех не получилось – ресторан просто не вместил бы большинство техперсонала компании: присутствовал только тележурналястский костяк, творческие кадры и отцы-основатели.
Было довольно весело и вполне традиционно: раздача слонов, импровизированный капустник, сочиненный на скорую руку разными подразделениями компании, здравицы в честь руководства и себя любимых. Тост за процветание компании и тост за погибших товарищей, произнесенный в полной тишине. Общество тихо набиралось водки и пива только отечественных производителей (рекламодатели щедро спонсировали акцию), становилось все более отвязным и раскованным, начинало подтрунивать над собой, своей профессией, своими боссами, своей страной. Среди гостей я увидела несколько знакомых лиц. Даже очень знакомых, растиражированных телевидением до рвотного рефлекса: актеры со вставными номерами (Фигаро смотрелся бы здесь органично, если бы дожил до этого дня), политические деятели средней руки, спортсмены (из числа предпочтений спортивной редакции), поп-звезды и прочий бомонд.
Маленький домашний зверинец.
И среди этого маленького зверинца я увидела неприметного грызуна, такого неприметного, что он казался приглашенным по ошибке: никакой экзотики, всегдашняя унылая живность средней полосы. Это был человек Кости, я знала это, я была к этому готова. Мне хватило тридцати секунд, чтобы переброситься с ним парой фраз, ощутить вежливо-влажное прикосновение губ на своей руке, отдать осколки ампул и проворковать интимно-медицински:
– Нужно сделать химический анализ.
Отчаянная бабенка, я сделала это очень вовремя.
Лещ почти не отходил от меня.
Он не соврал: он официально ввел меня в компанию не только как своего человека, но и как свою женщину. Я была к этому готова. Я умела производить впечатление – и на это меня натаскали. К середине вечера никто не был разочарован в выборе Леща: именно такая женщина ему нужна, читала я в преданных полупьяных и добрых глазах подчиненных. Некоторые из особенно приближенных уже знали историю моего появления в доме Меньших; некоторые из наиболее смелых и наиболее пьяных почтительно целовали мне руку, следя за тем, чтобы Лещ не воспринял их невинные жесты как личное оскорбление: авторитет босса был непререкаем, а местом здесь дорожили все. Я легко завоевала коммерческого директора, бывшего киношника (он так же, как и я, обожал Хичкока), шеф-редактора службы информации (он собирал рецепты нетрадиционного приготовления кофе), заведующего отделом расследований (он оказался старым альпинистом).
Я была в ударе, но в то же время не могла избавиться от чувства странного беспокойства: целый вечер за мной наблюдали. И это были не глаза Леща, это были глаза совсем другого человека – глаза, исполненные откровенной ненависти.
Зоя. Зоя Терехова. Несчастная влюбленная секретарша.
Когда я поняла это, то сразу успокоилась: борьба самок за самца отменяется ввиду моего неоспоримого преимущества. В отличие от всех остальных Зоя моментально и страшно надралась, она мешала водку с пивом с таким усердием, как будто бы хотела побыстрее впасть в беспамятство. В конце концов ей это удалось, и я потеряла к ней всякий интерес.
И оказалось – напрасно.
Когда, ошалев от доброжелательного гула, от комплиментов, от телевизионных камер, я вышла в туалет, чтобы поправить макияж, она с бутылкой водки увязалась за мной. Я даже не успела заметить, как она просочилась следом, закрыв дверь и отрезав мне все пути к отступлению.
Усевшись на край умывальника рядом со мной, она начала пристально рассматривать меня. Под этим тусклым, остекленевшим от выпитого, змеиным взглядом мне сразу же стало неуютно, но не поддаваться же панике, в самом деле.
– Выпьем? – с вызовом спросила она. – За здоровье моего любимого человека?
– Я не знаю вашего любимого человека.
– Брось, детка. Все ты прекрасно знаешь. Метишь на место рядом с ним.
Она сделала большой глоток и даже не поморщилась. Потом протянула бутылку мне.
– Давай.
Я взяла бутылку из ее рук и тоже сделала большой глоток. И тоже не поморщилась.
– Горазда! – сказала Зоя то ли с одобрением, то ли с ненавистью. – Что еще можешь?
– Все, – коротко сказала я. Не хватало мне только сцен ревности в туалете.
– Не сомневаюсь. Перевидала я таких шлюх рядом с ним. Они долго не задерживались.
– Я задержусь. – Ситуация начинала меня злить, мне захотелось сделать Зое больно. Очень больно.
– Трахаешься с ним?
– Не твое дело, – пора переходить на ее язык. Как аукнется, так и откликнется.
– Значит, трахаешься. И как ты это делаешь?
– Научить?
Мне показалось, что она сейчас ударит меня. Но она не сделала этого, а снова приложилась к бутылке.
– Научи, – наконец сказала она, переводя дух.
– Будет время научить. Я ведь теперь работаю у вас. Вы в курсе?
– А как же. Сама приказ печатала.
– Что тебе нужно?
– Чтобы ты оставила его в покое. Убралась отсюда Подобру-поздорову. Устраивает такой вариант?
– Прежде всего, он не устроит господина Меньших. И ты это прекрасно знаешь. Знаешь, как никто. Ты ведь его изучила за столько лет. Лучше любой жены.
– Сечешь поляну, детка. Я знаю его, как никто.
– Ну и что скажешь? Отпустит он меня только потому, что его старой преданной Христовой невесте пришла в голову такая блажь?
– Выпей еще. – Ей стоило больших трудов пропустить мое замечание мимо ушей.
Я снова взяла бутылку и снова выпила.
– Ты маленькая сопливая сучка, – с наслаждением сказала Зоя. – Ты думаешь, что все сейчас выиграла. Ты ошибаешься. Он тебя бросит через три месяца. Нет, через месяц. Его койкой не
