удержишь.
– А ты пыталась? – Это был удар ниже пояса. Я видела, как исказилось и без того некрасивое лицо Зои. Я поняла, что она никогда не спала с Лещом и все эти годы хранила ему собачью верность. Рано постаревшее, сухое, стерильное лицо девственницы, острый нос, скошенный подбородок, впалые щеки – бедная Зоя! – Может быть, наплюешь на свою девственность и купишь какого-нибудь мальчика? Ты ведь хорошо получаешь. Он ведь кладет тебе большой оклад. Или я не права?
– Заткнись!
– Почему же? Многолетняя преданность стоит больших денег. Но твой уход он не купил бы ни за что, даже если бы пустил имущество компании с молотка. Ты ведь не уйдешь сама. Будешь смотреть на него собачьими глазами из всех подворотен. Только у него уже есть собака, ты и здесь не вписалась.
Мне хотелось спровоцировать ее на истерику, хотелось уничтожить, сломить, заставить сорваться и бежать с поля боя.
– Имущество компании с молотка, – неожиданно хихикнула Зоя, – это хорошая мысль.
– Предложи ее Лещу.
– Не смей называть его Лещом. Ты его знаешь без году неделя…
– Ты его знаешь двадцать пять лет – и что толку? Езжай домой, проспись.
– Я поеду, когда захочу. Еще какая-то подстилка будет мне указывать…
Она допила водку и пристально посмотрела на меня:
– Ты очень не нравишься мне.
– Не могу сказать, чтобы и я была от тебя в восторге, – не осталась в долгу я. – Так что здесь мы квиты.
– Ты не нравишься мне так сильно, как еще не нравилась ни одна из его шлюх-однодневок.
– Я не однодневка.
– Не однодневка. Это точно. Но не в этом дело. Ты подошла к нему слишком близко. Я это чувствую. Так близко к нему еще никто не подходил. Я не знаю, чем ты его купила.
– А как ты думаешь? – Я откровенно издевалась над Зоей, но, даже и поверженная, она не вызвала во мне чувства жалости.
– Я не знаю. Всегда знала, а теперь не знаю.
– А ты подумай…
– Что-то не так. – Пьяная задумчивость Зои настарожила меня: неужели безответная любовь женщины может быть более проницательной, чем безответная любовь собаки? Вздор, Лещ любит своего Старика гораздо больше, чем эту несчастную секретаршу. – Я не могу понять что, но что-то не так… Ты влезла в его жизнь, и неизвестно, что ты принесла в его дом…
Спокойнее, Анна, это всего лишь пьяный бред смертельно оскорбленной женщины, не больше…
– Если ты попытаешься навредить ему, – сказала Зоя, близко придвинувшись, – если ты только попытаешься… Если хотя бы один волос упадет с его головы… Я убью тебя. Я достану тебя из-под земли и разрежу на мелкие куски. Разорву зубами. Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я приму к сведению. – Мне с трудом удалось удержать иронический тон. – Но и ты знай. Тебе не стоит зарываться. Особенно сейчас. Освободи его на время от своей удушающей преданности, и всем сразу станет лучше. Купи себе мужика, за большие деньги с тобой еще можно лечь в постель, не сомневайся. Мои слова хлестнули ее как плеть. Это жестоко. Жесточе не придумаешь. Но почему эта женщина вызывает во мне такое сильное беспокойство? Между ней и Лещом существует еще что-то, кроме ее навязчивой безответной любви, иначе он давно бы избавился от нее. Лещ не из тех людей, которые будут держать пылких университетских поклонниц из жалости. Она чересчур уверена в своей власти над ним, так было всегда, вот только я не вписалась в ее стройную схему, я, парвенюшка и выскочка, я увела Лещарика прямо из-под носа. Пожалуй, она уже не надеется на секс с Лещом. Да он и не нужен ей, она боится его, она даже не знала бы, что с ним делать; в таком возрасте у старых дев тот же мандраж перед плотью, что и мандраж перед пациентами у мало практикующих врачей. Но ее мало интересовали мои беглые психологические выкладки. Она бесстыже повернулась ко мне и бесстыже спросила:
– Расскажи, какой он в постели?
– Зачем расстраивать тебя. Ты ведь никогда его не получишь.
Отлично, вполне по-бабски, пусть думает, что я похожа на всех его телок. Может быть, хоть ненавидеть будет меньше. Это только на первый неискушенный взгляд кажется, что ненависть ослепляет. Напротив, ненависть укрепляет зоркость сердца и изощренность разума. А с этим нужно быть осторожной.
– Тебе только кажется, что я никогда его не получу. Я уже получила его. И я буду с ним до конца.
Звучит интригующе. Интересно, какой конец она имеет в виду, этот жалкий, потрепанный, полуистлевший синий чулок? Впрочем, насчет откровенной некрасивости я чуть-чуть погорячилась: испепеляющая ненависть ко мне заставила блестеть ее тусклые глаза, окрасила пергаментные щеки нежным румянцем и подчеркнула чувственность маловыразительных губ. Метаморфозы, происходящие с лицом Зои, так увлекают меня, что я не могу удержаться:
– А знаешь, тебе идет ненависть. В тебе даже появляется некий шарм. Мой тебе совет: хочешь заполучить Леща – возненавидь его. Ты станешь неотразимой, и он не устоит. – Мои слова произвели на Зою странное впечатление: она сползла вниз, на пол, закрыла некрасивое лицо руками и неожиданно зарыдала:
– Я не могу… Я не могу ненавидеть его. Я столько раз могла его уничтожить… Но я не могу… Не могу.
Интересный поворот, вяло думаю я, рассматривая руки Зои. Хуже не придумаешь: истерзанные ранним артритом пальцы с вызывающе коротко постриженными ногтями. Никакого маникюра; единственная робкая попытка облагородить их – дорогое кольцо. Очень дорогое. Женщины никогда не покупают такие кольца сами. Покупать их – прерогатива мужчин. Интересно, за что она удостоилась этого шикарного бриллианта?..
– Занятные брюлики, – цинично говорю я. – У Леща отменный вкус. Удостоилась за выслугу лет? Или за мелкие поручения интимного свойства?
Она резко поднимает голову. Пожалуй, сейчас она по-настоящему красива. Но всю эту робкую красоту накрывает волна страха, такого непритворного страха, что я начинаю бояться, как бы она не потеряла сознание.
– О чем ты говоришь? Какие поручения интимного свойства?
Кажется, я попала в точку. Теперь тему можно закрыть, чтобы не испугать несчастную секретаршу до смерти. Но закрыть не удается. Сидящая на полу Зоя бросает тщедушное тело вперед и обхватывает меня под коленями. Не удержав равновесия, я падаю на пол (черт бы побрал эту влюбленную кошку, о прическе можно забыть!). И вижу прямо перед собой ее перекошенное от страха лицо:
– Кто ты такая? Откуда ты взялась? У Леща крыша поехала от страсти, но меня не проведешь. Кто ты?
Я не успеваю ответить: чьи-то сильные руки отрывают Зою от меня, и я наконец-то получаю желанную свободу.
Лещ. Конечно же, это Лещ.
Быстрее встать, он не должен видеть меня униженной. Но Лещ, кажется, не обращает на меня внимания.
Он трясет Зою за плечи. Я вижу, как ему хочется ударить ее, но он сдерживается.
– Опять напилась как свинья? – тихо говорит он.
– У меня праздник. Имею право, – Зоей овладевает пьяный кураж. Или это что-то еще?
– Я так и знал, что ты увяжешься за ней и попытаешься устроить сцену. Я даже знал, где вас искать. – Все еще придерживая Зою одной рукой, он открывает кран, набирает пригоршню воды и умывает ее лицо. По лицу его пробегает тень усталой брезгливости.
– Конечно. Мы ведь одной крови. Ты и я, – вызывающе громко говорит Зоя. Скорее для меня, чем для Леща. – И где же еще встретиться женщинам, как не в женском ватерклозете?
– Не болтай чепухи. Что вы здесь делали?
– А ты опять шпионишь, милый? Я же говорила: ты можешь ничего не бояться.
