— Когда-то знал, но забыл. Простите, я уже забыл, как вас зовут, — обратился он к Марвину.
— Марвин, Марвин Мэриуэзер.
— У меня ужасная память на имена, это настоящее проклятие, а может быть, симптом чего-то более серьезного. Думаю, мне нужно тренировать память. Прилагать больше усилий. Марвин Мэриуэзер.
— Да.
— Дональд Коллинз. Из городской церкви. Том — наш прихожанин. Марвин Мэриуэзер.
Мэриуэзер кивнул.
— Простите, — сказал он, — могу я задать вам один вопрос? Извините, что спрашиваю, но что делает священник в тюрьме?
— Священник в тюрьме принимает исповедь у тех, кому, полагаю, есть в чем исповедаться.
Мэриуэзер потер широкий подбородок с ямочкой. Крупный, светловолосый, с красным лицом алкоголика, он напоминал недалекого великана из сказки, на которого в конце опрокидывают котел кипящей смолы или убивают ударом топора по лбу.
— Логично, — кивнул он, — если подумать.
— Каждый понедельник, — любезно сказал священник, — в течение часа: с восьми до девяти. Или по особому требованию.
— Мне всегда было любопытно, — не унимался Мэриуэзер, — а если кто-нибудь признается, что убил человека или ограбил банк? Вы не обязаны об этом докладывать?
— Нет.
— Вот этого, — сказал Мэриуэзер, — я и не понимаю.
— Чего именно вы не понимаете?
— Выслушивать преступников, которые рассказывают о своих преступлениях. А потом сидеть сложа руки.
Священник наморщил лоб и назидательно воздел палец.
— То, что доверил священнику кающийся грешник, скреплено печатью таинства. Кающийся грешник должен знать, что этот принцип не будет нарушен, это придает ему смелости, когда он изливает душу. Именно поэтому я не имею права разглашать даже малую толику из того, что услышал на исповеди.
— То есть вы могли бы узнать, кто убил Джона Кеннеди или что Кросс совершил убийство, но ничего не могли бы предпринять?
— Да, — сказал священник, — верно. Разве что отпустить им грехи. Разумеется, одним из условий отпущения грехов является публичное признание своей вины, публичная исповедь, так сказать.
— Может быть, это и правильно, — сказал Мэриуэзер. — Если преступник пойдет на это.
— Если нет, я унесу его тайну с собой в могилу.
— Я бы так не смог, — признался Мэриуэзер. — Мне обязательно нужно с кем-то поделиться.
— Но тогда мы не встретимся на небесах, — сказал священник, — он туда не попадет.
— То есть он все равно ничего не выиграет, — подытожил Мэриуэзер.
— Кто не выиграет?
— Преступник, который вам исповедуется.
— Как это не выиграет? — сказал священник. — Еще как выиграет. Ведь это поможет ему найти путь к Богу.
— Тоже мне выигрыш, — усмехнулся Мэриуэзер. — Куда ни кинь — выбор небогатый: или тюрьма, или преисподняя — ад на земле или ад после смерти.
Священник едва заметно улыбнулся. Том видел, что он говорит неискренне, слова остаются для него только словами.
— Хорошо сказано, — заметил священник, — остроумно. И все же тюрьма лучше ада. Вечность длится слишком долго.
Мэриуэзер кивнул.
— Послушайте, — сказал он, и глаза его прояснились. Том знал, обычно взгляд Марвина становился столь осмысленным лишь при виде бутылки виски «Джек Дэниэлс» или «Джим Бим». — Немного на другую тему. Вы, наверное, торопитесь, я понимаю. Но это недолго. Извините. Когда еще представится возможность спросить… Эта девчонка, что собирает грибы… Что там с ней?
Священник моргнул и невольно закусил губу.
— Она утверждает, — сказал он, — что видела Пресвятую Деву. Говорит, что ей было видение.
— А что думаете вы? — спросил Том.
— Полагаю, пока рано делать выводы. Нужно проанализировать факты.
— Я был там. Я ходил вместе с ней в лес, — сказал Том.
— Да, вчера вас не было на мессе.
— Я редко пропускаю мессу.
— Можно прийти в субботу вечером. А в воскресенье даже дважды.
Священник рассеянно снял с пальто пушинку.
— Так, значит, вы были в лесу.
— Там была огромная толпа. Люди съехались со всех концов страны.
Священник любезно кивнул, но его улыбка выглядела натянутой.
— Это напоминает мне собрание общины харизматиков. У нее было что-то вроде религиозного экстаза?
— Она вылечила одну женщину от бородавок, — сказал Том, — и помогла ей бросить курить.
— Что ж, это серьезно, — ответил священник. — И бородавки, и курение.
— Я про это не слышал, — сказал Мэриуэзер. — То есть курение — это одно, это человек может решить сам, но бородавки, неужели они могут вот так взять и исчезнуть?
— Могут, — сказал священник. — Ни с того ни с сего. Бородавки — вирусное заболевание, все зависит от иммунитета. Не говоря уже о психосоматике и целительном влиянии веры.
Ни один из охранников не ответил. «Что, черт возьми, он хочет сказать?» — спросил себя Том.
— Это факт, установленный медициной, — добавил священник. — Если человек верит, что лекарство помогает, его воздействие усиливается. Поэтому иногда излечивает даже плацебо, пустышка, которая на самом деле не может принести никакой пользы.
— Ну, раз так, тогда конечно, — согласился Мэриуэзер.
— Отрадно слышать про столь благоприятные результаты, — сказал священник. — В них нет ничего дурного, ведь их породило не зло. Но это еще не означает, что речь идет о подлинном явлении Девы Марии. С другой стороны, если бы последствия были скверными, это однозначно позволило бы Церкви усомниться в провидце. Истинное явление Пресвятой Девы не может вызвать негативные последствия. Так что, принимая во внимание исчезнувшие бородавки, не говоря уже о пропавшей тяге к курению, могу сказать, что пока у меня нет оснований развенчивать нашу духовидицу. Хотя отдельные позитивные результаты еще ничего не значат.
— Ладно, не будем вас больше задерживать, — сказал Мэриуэзер.
— А я вас, — откликнулся священник.
Он прикоснулся к воображаемой шляпе. Тому показалось, что ему не терпится удрать. Когда часовой на вышке нажал кнопку, чтобы разблокировать ворота, священник повернулся спиной и порыв ветра распахнул длинный разрез сзади на его пальто.
— Заходите как-нибудь! — обернувшись, крикнул он Тому. — Нам надо встречаться почаще.
— Зачем?
— Ну… нам есть о чем поговорить.
— По-моему, в разговорах мало толку, святой отец.
— Беседуя со мной, вы приближаетесь к Господу, — сказал священник. — Заходите, Том.
С этими словами он удалился. Мэриуэзер задумчиво поскреб лоб.
— Странно… — пробормотал он. — Очень странный тип. Когда я был маленький, наш пастор был… Не знаю… В общем, я и заговорить-то с ним не решался.
— Какого ты вероисповедания?
— Лютеранин.
— Это новый священник, — сказал Том.
