Я вынуждена была продолжать:
— Ягода приказал мне идти в свою спальню и сказал, что это — не последняя наша встреча. Грозил, что рассчитается со всеми и особенно с товарищем Сталиным. Проговорился, что Сергей Миронович Киров был убит по его приказу. Умоляю вас, спасите меня! У вас в руках армия, а этот пигмей грозит женщине, которая дорога товарищу Сталину… Если моя жизнь вам безразлична, я лучше отравлюсь, чем буду терпеть такое.
— Н-да…ситуация… — кашлянул Ежов. — Товарищи, какие будут предложения?
Тихо отозвался Поскребышев:
— Наталью Мокроусову переведем на новую работу, предположим, на фабрику. В один прекрасный день она во время уборки упадет в кипяток из-за нарушения правил безопасности. Потом будем ее «лечить», птичка запоет…
— На выполнение этой операции даю вам три дня. Ответственные — Поскребышев, Ежов, Власик и Мех-лис, — распорядился Маленков.
— Разрешите предложить вам следующую информацию, — сказал Поскребышев.
— Слушаем, Александр Николаевич.
— Варвара Петровна Кирюшкина, она же Наталья Мокроусова, Ольга Пеярова, Мария Карпенко, Алевтина Родимцева и так далее, родилась в Николаеве в 1910 году. Ее мать содержала дом свиданий. Она убежала в Турцию и живет в Константинополе. Отец погиб на Перекопе. После школы Наталья работала в аптеке, владельцами которой были два брата. Жила с обоими. Однажды обокрала их и подожгла аптеку. Потом организовала «малину» в Одессе на Дерибасовской, 19. Занималась контрабандой с Турцией, Югославией, Грецией, Румынией. Хорошо владеет немецким и французским. Во Владивостоке была арестована за торговлю собачьим мясом, убежала. В Омске вышла замуж за бывшего царского офицера, занимавшегося торговлей рыбой. Убила мужа, разрубила его тело и спрятала в подвале в бочке с солеными огурцами. Забрала все ценности и подожгла дом. Второй раз ее арестовали в Тамбове, но она убила одного из охранников и сбежала. Скоро объявилась в Ленинграде, а затем под другой фамилией в Москве, где торговала наркотиками. Демьян Бедный увлекся ею и рекомендовал на работу в Кремль. Так она стала массажисткой. Вскоре ее опознали и отправили на Лубянку. Там и произошла ее первая «знаменательная» встреча с Ягодой: народный комиссар сделал ее своей сожительницей.
— Товарищ Сталин ничего об этом не должен знать, — сказал Маленков. — Необходимо поставить круглосуточную охрану у дверей Веры Александровны. Ягоде надо подсунуть новую «забаву».
СЕМЕН МИХАЙЛОВИЧ БУДЕННЫЙ
Сталин пригласил меня на новогодний прием 31 декабря.
Меня познакомили с Хрущевым и Шолоховым — неказистым мужчиной с кривыми ногами. Ягода приехал со своей некрасивой женой и, оставив ее в обществе Хрущева, подошел ко мне:
— Вера Александровна, кто-то из этих сукиных сынов пару недель тому назад обварил Наташу, она очень мучается. Верочка, когда мы снова увидимся? Я очень хочу вас.
— После премьеры «Садко», — обещала я только для того, чтобы он отстал.
— Наберусь терпения.
С приема вышли все вместе. Я решила пройтись пешком, но около меня остановился автомобиль, и шофер стал сигналить. За стеклом виднелись усы Буденного: «Верочка, садитесь. Покатаемся?»
Мне было все безразлично, жизнь опротивела, и я, неожиданно для себя, согласилась.
— В Переделкино! — весело приказал шоферу Буденный и предложил мне: — Отметим?
— Согласна, в новогоднюю ночь все можно!
Нам подавали пожилые солдаты. Семен Михайлович объяснил:
— Это — мои бывшие сержанты, они не хотят со мной расставаться. Вся их жизнь прошла в армии, говорят, что я для них — отец родной… Верочка, сделайте мне прият-пое: попробуйте огурчиков и грибов моей засолки, вот — икра, семга с лимоном. Пейте водку, не стесняйтесь, вчера мне доставили два ящика с завода. После ужина устроим горячую баньку, я вам спинку потру, вы — мне…
Услышав это предложение, я тотчас представила кремлевскую баню, Наташу, липкого Ягоду…
— Благодарю, — ответила сухо, — я — чистая.
— Вера Александровна, ответьте мне честно, без выкрутасов: можем мы поговорить «как мужчина с мужчиной»?
— Семен Михайлович, я не рассержусь, можете сказать все, что угодно.
— У меня — семья, преданная, добрая, хорошая жена. Она меня уважает и никогда со мной не спорит. В Москве у меня большая квартира. Эта дача тоже моя. Большая пенсия. Я уже старый — мне за шестьдесят, но когда я вижу вас, во мне кровь кипит. Я простой мужик, но может быть, мы поймем друг друга. Разведусь с женой, мне дадут другую квартиру, Ворошилов поможет — он меня уважает. Ты бросишь работу, у тебя слишком нежное горлышко, ты не должна больше петь для всех этих собак, которые ни черта не понимают в искусстве. У тебя будут самые дорогие шубы. Я пригоню батальон солдат, которые будут исполнять все твои желания. От тебя же потребуется только одно: не отворачиваться от меня в постели.
Всю эту речь Буденный произнес весело, шутливым тоном.
— Спасибо за прямоту, понимаю и уважаю ваши чувства, ценю вашу доброту. Женщине всегда приятно, когда она знает, что любима, но я замужем, и вы знакомы с моим мужем…
Семен Михайлович вздохнул, но продолжал в том же тоне:
— Ладно, будем жить так, станешь моей любовницей, будешь приходить ко мне раз в неделю. Не пожалеешь, отблагодарить могу… во всех отношениях.
— Семен Михайлович, мне пора домой, светает.
— Сколько дней будешь думать? — не уступал Буденный.
— Может, месяц, может, два, — ответила я шутливо.
— Парфен! Отвези нашу знаменитую гостью в Москву. — Можно вас поцеловать? — спросил он, когда я оделась.
— Только в щечку.
Лихой кавалерист обнял меня с такой силой, что от его гимнастерки отлетели все пуговицы.
— Какая ты сладкая, моя кобылка! Дай мне только оседлать тебя… — сказал он, облизывая губы, и проводил меня до машины.
Дома меня ждала записка Тухачевского, он просил срочно позвонить.
— Верочка, дорогая, куда вы пропали? Я очень нервничал.
Смеясь, ответила:
— Это вы все куда-то исчезли. Мой муж ушел с грудастой ткачихой, а меня увез на дачу «главный кавалерист» — Буденный.
Через час он был у меня, совершенно сбитый с толку:
— Удивляюсь, зачем вам эти экстравагантные усы?
— Мишенька, не ревнуйте. Это просто еще один поклонник в моей свите. А знаете, Семен Михайлович абсолютно серьезно предложил мне жениться. Не сердитесь, прошу! Я и так измучена этой мерзкой жизнью.
МИХАИЛ ИВАНОВИЧ КАЛИНИН
Однажды, когда я была на даче в Кунцеве, Сталину позвонили из проходной.
— Кто приехал?… Калинин… пропустите.
— Мне уйти? — спросила я.
— Останьтесь, Верочка. Приехал «попка-дурак», запутавшийся в грязных делах из-за того, что не
