— Нет, Макс, — мотнул головой Лемке. — Ты прекрасно знаешь, что этого не будет. Никто тебя в одиночку не отпустит, и ты это тоже знаешь. Но если ты соблаговолишь вот прямо здесь и сейчас рассказать мне, почему это вдруг ты не можешь отказаться, я буду тебе вот прямо очень признателен.
— А ты все-таки язва, герр Лемке, — рассмеялся Заславский. — Но что ж делать. Ты старпом, имеешь полное право знать. Меня сдернули из запаса, обратно на действительную службу. И приказали слетать, сорвать планы лестиан по вторжению, установить дипломатические отношения хотя бы с одним государством на этой планете и теперь еще привезти некоторое количество лестиан в качестве военного трофея. «Языков», так-скать, взять.
Яна охнула, словно что-то из озвученного Максом было для нее неожиданностью, Лемке приподнял брови и покачал головой, ничего не говоря, а Стас Бартенев продолжал молчать и чуть-чуть улыбаться. Молчание повисло в каюте и было абсолютно бесцеремонно разрушено «Ревелем», чей голос ворвался в собрание из динамиков корабельной связи.
— Не хотелось бы показаться невоспитанным компьютером, господа офицеры, но с глубоким прискорбием вынужден сообщить вам, что получен еще один информационный пакет для капитана. Приказано доложить о доставке. Выполнять?
— Пометки конфиденциальности есть?
— Нет, капитан.
— Зачитывай, потом сообщишь. — Заславский не хотел прерывать «рабочее совещание».
— Майору Заславскому М. В. настоящим предписывается предпринять все возможные меры предосторожности при выполнении настоящей миссии. При встрече с представителями других разведмиссий, в случае уверенности в человеческом происхождении последних, постараться обойтись без силовых столкновений. Раскрытия своей миссии не допускать. Настоящим также предписывается М. В. Заславскому, как командующему группой, поставить в известность о сути миссии свой экипаж, но только в случае обеспечения со стороны экипажа лояльного содействия. Конец сообщения, подпись Горина удостоверена. Макс?
— Что — «Макс»? Макс этого не писал, — натужно процедил Заславский.
— Можно ли отправить отчет о доставке?
— Отправляй, чего уж, — фыркнул Макс. — Итак, господа, на чем мы остановились?
— На том, что тебе предписано взять «языков», по возможности, — подсказал Отто.
— Хорошо. Ну, в общем-то, да, предписано. И дипломатия, собственно. Вот и все, не считая сущего пустяка — изрядно испортить жизнь лестианам. Около этой планеты, разумеется.
— Вот же, — проворчал Лемке, — и правда, сущие пустяки. Просто два шлема нецензурной брани, наверное, не в полной мере выразят мое недовольство таким уточнением.
— Два шлема чего? — оторопело уточнил Макс.
— Нецензурщины, Макс. Помнишь, ты говорил, что в русском языке масса и значимость слова временами обозначаются одним и тем же понятием «вес»?
— Ну, это не совсем масса, но да, бывает такое.
— Ну вот и считай два шлема нецензурщины общей массой моего недовольства, — подытожил Лемке.
Заславский расхохотался, Яна присоединилась, Отто победно осклабился. Один только Стас Бартенев так и не сменил свою легкую улыбку ни на что. Он искренне считал, что этого более чем достаточно.
Когда смех утих, Заславский посерьезнел, подошел к автомату с напитками, добыл оттуда чашку кофе, сделал пару глотков и вернулся к столику, на котором полусидел до этого. Обвел взглядом собравшихся, поставил чашку на стол, потер руки и сложил их на груди.
— Итак, резюмирую. Лестиане перешли к активным действиям. То есть, по-моему, оборзели. Их валить можно не стесняясь. Если не получится взять «языков» — я сильно не расстроюсь. С аборигенами той планетки все немного сложнее, но все увидите, когда долетим. Все ясно? Вопросы есть?
Вопросов не оказалось. Все разошлись по своим местам либо каютам. И Заславский с наслаждением опять вытянулся на своей койке, дабы все же поспать до прыжка. Все равно «Ревель» за пятнадцать минут до окончания разгона разбудит. Или Леон зайдет, как он обычно делает.
Во сне Максу пришлось очень много бегать. По извилистым лабиринтам, по скалам и джунглям, и все ради того, чтобы поймать какого-то типа. Макс никогда его не видел, но мог с точностью сказать, что он — лестианин. И проклятая скотина никак не хотела быть пойманной, она все время в кого-то превращалась, пряталась, убегала. Явно у него были другие планы на жизнь, нежели попадаться М. В. Заславскому, даже во сне последнего. Короче говоря, неудачно поспал.
И когда «Ревель» включил у Макса в каюте «Марш авиаторов», чтобы разбудить капитана, Заславский проснулся чуть ли не с удовольствием. Влил в себя очередную (бог весть уже какую за текущие сутки) чашку кофе, умылся и отправился в рубку.
Войдя, Макс практически взлетел на свой мостик, удостоверился, что все системы функционируют штатно, с точки зрения капитанских мониторов, и с удовольствием оглядел экипаж, благо с высоты мостика это было несложно. Алекс на ходовой вахте смотрелся крайне гармонично, и Заславскому подумалось, что второй пилот отлично вписался в экипаж. На посту навигатора Ричард уверенно общался с системами, а канонир Урмас опять распивал что-то горячее. А что ему еще было делать, если ни одной цели не было?
— Экипаж, доложить готовность к прыжку, — скомандовал Заславский, для разнообразия — голосом, а не подавая со своего пульта системный запрос.
— Ходовая — полная! — отозвался фон Строффе, что переводилось как «ходовая вахта в полной готовности, нештатных ситуаций не наблюдается, движемся по расчетному курсу с расчетной скоростью».
— Орудийная — полная, — пробасил Дирк.
— Навигационная — жду отклика маяка, — доложил Райт, и его слова резанули слух. Ричард сообщал, что рассчитал прыжок, но нет отклика принимающего маяка. И это было нормально, учитывая, что в системе, куда предстояло переместиться через гравитационный колодец гиперпространства, маяка просто не существовало.
— Навигационной — отставить ожидание, финиш без маяка, — прокомментировал Заславский, как полагалось. Оно, конечно, хорошо, что весь экипаж в курсе, что прыжок будет по расчету, без отклика, но скомандовать было положено. В том числе для бортовых регистраторов, а не дай Бог что — и для последующих комиссий и расследований.
— Есть отставить ожидание, навигационная — полная, — тут же отозвался Дик Райт.
— Ну, господа, без молитвы, но с твердой верою — поехали! — скомандовал Заславский, и в ту же секунду эсминец немного вздрогнул от тяги бустеров разгона. Макс переключил один из своих мониторов на наружный обзор, с удовольствием наблюдая давным-давно привычную картину: звезды замерцали, немного померкли, и прямо по курсу звездолета начало разрастаться эдакое «северное сияние». Именно так выглядело для внешнего наблюдателя открытие гравитационного колодца гиперврат.
А то, что было дальше, Макс пронаблюдать не мог — но со стороны могло показаться, что корабль объят пламенем, и это пламя, как жадный язык, втягивает эсминец в воронку туннеля. Гиперпрыжок без финишных маяков начался.
За полторы тысячи парсек от старой и уютной Солнечной, в двух а.е. от орбиты крайней планеты системы желтого карлика, даже не обозначенного на общедоступных звездных лоциях человечества, открылась еще одна воронка. Такое же, как и на старте, «северное сияние» озарило Космос своим свечением, но что до того Космосу? Даже в рамках этой планетной системы, состоящей из небольшого светила и трех планет с полудюжиной спутников на всех, эта вспышка осталась незаметной. Из недр «сияния» изверглось свечение, и из этого света вынырнул бывший эсминец.
Сам прыжок без точной наводки на маяки финиша занял несколько секунд по субъективному времени экипажа. Да и по объективному времени Вселенной — ровно столько же. В рубке корабля бесстрастные приборы зафиксировали прыжок на полторы тысячи с мелочью парсек, и капитан Максим Заславский довольно фыркнул. Техника не подвела, новые двигатели вытянули этот прыжок совершенно штатно, без малейшего намека на перегрузку систем.
