дышали довольно шумно. Прервал молчание капитан.
— Итак, есть две версии. Либо местные рекны научились строить плазмогенераторы, причем очень давно — полюбуйтесь повнимательней, либо местные жители являются потомками рекн-колонистов, про которых забыла их метрополия. В пользу второй версии говорит то, что нас сюда вообще послали. Тогда многое встает на свои места, поскольку мне слабо верится, что генерал Горин этакий альтруист, пославший нас сюда гонять лестиан просто из рекнолюбия. Кстати, Стас, вы больше общались с господином генералом, может быть, вы что-нибудь сможете прояснить? — Заславский закончил подводить итоги, обращаясь к Бартеневу.
— Максим Викторович, ну вы же сами служили под командованием его превосходительства. Сами же прекрасно понимаете, что не в традициях нашей конторы раскрывать все карты сразу. И, точно так же, прекрасно понимаете, что мы все здесь играем ту партию, которую его превосходительство нам написал и срежиссировал. У меня нет ответа на ваш вопрос, Максим Викторович, но я предполагаю, что вы правы. Скорее всего, это действительно потерянная колония. И для нас это ничего не меняет, задачи поставлены, фигуры расставлены, надо играть. — Лейтенант развел руками.
— Стас, вы истинный питомец Горина. Узнаю, узнаю школу Геннадия Владимировича, — проворчал Заславский. — Ten' па pleten' навели, ничего при этом не сказали, но вроде как ответили. Впрочем, я не удивлен, Стас. Было бы крайне странно, если бы вы точно ответили на мой вопрос.
— Максим Викторович, — улыбнулся Стас, — вы же понимаете, что я знаю не больше вашего. И играть нам именно так, вы это тоже прекрасно понимаете.
— Понимаю, — кивнул капитан. — Яна, у вас тоже нет ничего нового, что вы могли бы нам добавить?
Девушка пожала плечами, демонстрируя собравшимся, что добавить ей нечего.
— Хорошо. — Макс подошел к выходу из кают-компании, занес руку над пультом, но остановился и обернулся. — Леон, подготовьте «Бритву». Стас, выберите из ваших людей два отделения, назначьте им командира, через два часа высадка. Я буду у себя, по готовности — доложить. — И с этими словами капитан покинул кают-компанию, оставив свой экипаж и двоих «представителей заказчика» дальше разглядывать картинку на мониторе.
В своей каюте Заславский открыл оружейный сейф и задумчиво уставился на его содержимое. ИВС, верная импульсная винтовка, так много раз выручавшая капитана в бытность его сотрудником предварительной колониальной подготовки. Тяжелый ручной плазмобой, машина мощная и бескомпромиссная, но уж, действительно, очень нелегкая. Легкий штурмовой карабин от фирмы «Браунинг», машинка приятная, точная, но вот хватит ли его мощности на работу по лестианской броне? «Черт, — подумалось Максу, — а ведь у нас нет вообще никакой информации про лестианскую броню, да и про их вооружение. Созданный, которого гоняли по Светлой три года назад, — он, зараза, был без брони и без оружия, а шороху навел изрядно. А здесь явно работают разведывательно-диверсионные группы, они- то как раз должны быть и в броне, и с адекватным случаю вооружением… Ладно, увидим. Так что, скорее всего, тащить на себе плазмобой. Восемь кило, конечно, не два с половиной, как у ИВС, но уж больно не хочется смотреть на неэффективные попадания».
Кто-то снаружи постучался, и Макс отвернулся от сейфа. Сканер сообщил, что это Лемке, и Макс дал команду на открытие входного люка каюты.
— Капитан, надо поговорить. — Немец был изрядно хмур.
— Входи, Отто, рассказывай, с чем пришел.
— Благодарю. — Лемке пригнулся, шагая в люк, зашел в каюту Заславского, прошел к креслу и, не дожидаясь приглашения сесть, устроился поудобнее.
— И? — Поднял бровь капитан.
— Макс, мне это все чертовски не нравится. И прежде всего мне не нравится этот лейтенант штурмовиков, которого с нами отправил Горин.
— Почему? — Заславский не то чтобы удивился, но решил выслушать до конца.
— Не знаю. Просто — не нравится. Из него всю информацию надо тянуть, как кота за Ohren. И мне не нравится, что он молчит как воды в рот набрал на любом обсуждении, пока не спросят. И еще мне не нравится, просто до злости, что он с тобой разговаривает этаким покровительственным тоном. Мальчик свято уверен в том, что он тут самый крутой, что ли? Ну и мелочи всякие, но это уже лично мое, и к делу не относится.
— Отто, а ты не делаешь из мухи слона? В смысле, не преувеличиваешь проблему, старичок? Парень явно не в своей тарелке. Его отдали мне в подчинение, а он со мной дела ни разу не имел, не считая того, что однажды прилетал забирать у нас лестианина. Ему прицепили в качестве груза, за который он несет ответственность, нашу очаровательную Яну. И, в довершение всего, вместо обычных для планетарной разведки операций «пойти, найти и разнести» он оказывается в ситуации, когда ему не особо понятно, что делать. Может быть, Стас просто теряется? Тебе такое в голову не приходило?
— Может быть, и так, — кивнул Лемке. — Но есть другой вопрос в этом случае. Чего ж он тогда не пытается как-то контакт налаживать? Если ему настолько неловко и неудобно. Да и что это за офицер, которому неудобно? Он не на приеме, он на боевом задании, должен действовать сообразно.
— Он и действует, как умеет. Не требуй от парня слишком многого, дружище, он и лейтенантом стал совсем недавно. Причем, сдается мне, что офицерское училище он оканчивал без отрыва от несения службы. Он же ведет себя примерно так же, как наш Дирк, когда мы с ним только познакомились, помнишь? Ведь такой же планеттенштурмунтерофицир, только со скидкой на менталитет и современность. — Макс прошелся по каюте, остановился перед автоматом с напитками. — Отто, кофе будешь?
— Лучше что-нибудь крепкое, если можно. От виски со льдом не откажусь, здорово прочищает мозги, — кивнул Лемке и через несколько секунд получил желаемое. Заславский же остановился на кофе, не то памятуя о своем обещании не пить, не то желая сохранить трезвость рассудка. Сделал пару глотков и продолжил:
— А вообще мы не о том с тобой начали, старичок. Как считаешь, много ли на планете тварей?
— До Arsch, — мрачно отозвался старпом.
— Почему?
— Сам посуди, — мотнул головой Отто. — Станцию мы раздолбили немаленькую, так? А сколько их там могло поместиться? Кстати, советую учесть, что как только экипаж станции не выйдет на связь со своими, когда им там положено, то, скорее всего, Леста направит сюда корабли разбираться, почему молчит станция. То есть ее все равно надо было уничтожить, иначе наша планетарная миссия могла оказаться под угрозой, на мой взгляд. Но не нажили ли мы себе новых проблем таким решением, а, Макс?
— Не знаю, — помрачнел Заславский. — Но в одном ты совершенно точно озвучил мои же мысли: если бы не уничтожили — то что бы мы на планете делали? С такой вот дурой над головой? Лично мне было бы как-то некомфортно, откровенно говоря.
— Понимаю, — кивнул Лемке.
— Ну, а раз понимаешь это, то, скорее всего, понимаешь и то, что тянуть время мы особо не можем, так? Поэтому я и иду на «Бритве» на поверхность. А «Ревель» мне подскажет, где он запеленговал устройства связи. Попробую взять «языка», как и просило наше командование.
— Ничего себе! — присвистнул Отто. — И ты вот только сейчас мне об этом сообщаешь? А ты не ohrenel v atake, rodnoe serdce? На планету он собрался. Герой, yolki zelenye!
Макс расхохотался. Нет, попытки Отто Лемке перейти на русский язык с интерлингва случались регулярно, с тех самых пор, как немец начал активно этот самый язык учить. А вот кто именно натаскал его в идиомах, да еще и довольно специфических, оставалось загадкой, поскольку к капитану он с этим не подходил. А отсмеявшись, Макс посерьезнел и подвел черту под разговором:
— Нет, Отто. С моим рассудком все в порядке, и я хорошо продумал, что именно я делаю. И на этом разговор закрыт, действия будем координировать позже. А сейчас извини, мне собираться надо.
Отто покачал головой, явно неодобрительно, но спорить больше не стал. Что уж там, если капитан сказал, что разговор закрыт, значит, закрыт, возражать себе дороже. И поэтому старший помощник Лемке еще раз покачал головой и вышел из капитанской каюты.
