Девушка поблагодарила ее взглядом и начала петь таким слабым и дрожащим голосом, что ее едва было слышно. Но маркизе не пришлось беседовать с отцом. Жак догадался, в чем дело, и сам решил занять графа, чтобы помешать ему уехать. Он подошел к нему и задал вопрос, на который тот не мог не ответить.
— Могу я спросить, не ошиблась ли тетушка, уверяя меня, будто вы желаете предложить мне принять участие в каком-то путешествии? Она думает, что я могу быть вам полезен в некоем деле.
— Это правда, — ответил граф. — Я бы и сам заговорил с вами об этом, если бы не был так занят.
— Я не мог явиться по той же причине, но теперь хочу воспользоваться случаем и предложить вам свою помощь.
— Она мне необходима, — сказал отец Арлетт.
— Если так, положитесь на меня. О чем идет речь?
— Очень долго объяснять. Я боюсь вам наскучить. Уже поздно, и мне хотелось бы…
— Тетушка обожает музыку, и мадемуазель Кальпренед не отделается сегодня менее чем шестью пьесами. Следовательно, у нас есть час, и почему бы не употребить его на то, чтобы обсудить дело?
Граф колебался. Ему очень хотелось заполучить в помощники Жака де Куртомера. Кроме того, он надеялся предотвратить свидание, которому, как он подозревал, способствовала маркиза. Осмотрев гостиную, Кальпренед успокоился: Арлетт пела за фортепиано под присмотром маркизы де Вервен; два старых офицера увлеченно играли в трик-трак. Далеко, очень далеко от фортепиано Дутрлез, занятый вистом, не мог встать со своего места, пока обе старухи не прекратят игру.
— Очень охотно, — сказал после недолгого молчания подозрительный отец. — Я могу вкратце изложить суть дела, только прошу вас сохранить все в тайне.
— Разумеется, само собой.
— Но, если вы захотите сообщить месье Дуртлезу о моем плане, я буду вынужден от него отказаться.
— Я не считаю себя обязанным посвящать его в это дело. Дутрлез чрезвычайно скромен и не станет расспрашивать.
— Если так, хорошо. Я не могу обратиться ни к кому, кроме вас: вы защитили честь моего семейства.
— Вы слишком добры, но, право, я сыграл очень незначительную роль в разоблачении Мотапана, а мой друг, о котором вы говорили…
— Вы не против того, чтобы уехать из Парижа? — перебил граф, не желая слышать имя Дутрлеза.
— Уехать из Парижа? — переспросил Куртомер, удивившись. — Надолго? Если навсегда, то, признаюсь…
— Лишь на несколько месяцев, и вы сможете сделать это, когда пожелаете.
— О! На таких условиях я согласен. Я буду иметь удовольствие помочь вам и какое-то время не играть в карты. Это очень выгодно, потому что на прошлой неделе я проиграл за одну ночь двухгодичный доход с моего капитала.
— Если это предприятие удастся, вы сможете спокойно проиграть несколько тысяч луидоров.
— Черт возьми! Стало быть, речь идет о разработке каких-нибудь неизвестных приисков… в Калифорнии или Австралии?
— Не так далеко.
— Тем лучше: я уже не способен на дальние путешествия.
— Вы хорошо знаете берега Бретани?
— Лучше, чем бульвары и Елисейские Поля: я полгода плавал у нашего западного побережья. Мне знакома каждая скала между Сен-Мало и Нантом.
— Сам бог надоумил меня обратиться к вам! Теперь я не сомневаюсь в успехе.
— И я, если вы так в этом уверены. Но чем я могу быть вам полезен?
— Любезный Жак, — ответил граф, становясь все ласковее, — два года назад я был в Лондоне. Там я принял участие в бедном американском матросе, которого подобрал какой-то корабль и привез в Англию. Он один спасся при кораблекрушении, был едва жив от холода и усталости — двенадцать часов его носило по волнам. Я лечил его за свой счет, дал денег. Но он так и не выздоровел, но перед смертью из благодарности открыл мне тайну, которая стоит миллионы.
— Я догадываюсь: судно везло груз золота или серебра, и выживший матрос знал, где оно затонуло? Но… Что такое, Франсуа? — спросил Жак у камердинера, который подошел и встал перед ним. — Отчего у тебя такой испуганный вид?
— Мне хотелось бы вам кое-что сказать, — прошептал камердинер, который действительно казался напуганным. — Я хотел бы поговорить с вами наедине.
— Почему ты не обратишься к тетушке?
— Ее сиятельству совсем не нужно знать то, что я хочу вам сообщить.
— Франсуа, позволь мне еще несколько минут поговорить с графом! Сделай одолжение, возьми пустые чашки с чайного стола. Когда закончишь, вернись, и я выслушаю тебя.
Старый слуга неохотно повиновался.
— На этом судне было двенадцать миллионов, — продолжил граф, как только Франсуа отошел.
— Лакомый кусочек, — смеясь, сказал Куртомер, — но судно, я полагаю, застраховано, и все принадлежит страховому обществу.
— Я это имел в виду, так же как и матрос, потому что он приехал в Лондон для переговоров с этим обществом.
— Гм! Думаю, его приняли бы дурно. Он не имел права вступать в переговоры: судно принадлежало не ему.
— Да, но все были уверены, что корабль пошел ко дну в открытом море. Он один знал, что корабль разбился о скалу очень близко от берега. Это была его тайна, и он подарил ее мне, облегчившему его страдания.
— Боюсь, что подарок не очень ценный.
— Почему? — спросил граф удивленно и почти сердито.
— О том, что судно пошло ко дну, может знать кто-нибудь еще.
— Вы ошибаетесь! Никто не знает. Я удостоверился в этом.
— Не сомневаюсь, граф, — сказал Куртомер, с трудом сохраняя серьезный вид. — Трудно допустить, чтобы кораблекрушение у берега осталось незамеченным, но это случается… Всякое бывает. История Мотапана не более удивительна, чем тайна затонувших миллионов. Позвольте лишь заметить, что этот человек не имел права передавать не принадлежавшую ему собственность даже даром.
— Вы не сообщили ничего нового. Я знаю, что только страховое общество имеет право претендовать на затонувшие сокровища, и поверьте, мне ни на секунду не приходило в голову его обмануть. Я договорился с этим страховым обществом, — продолжал Кальпренед несколько обиженно.
— Не можете ли вы рассказать, как вы с ним договорились? Трудно представить, что оно уступило вам миллионы, когда само могло их выловить…
— Я сказал директору: «Вы не знаете, где произошло кораблекрушение, и, по всей вероятности, никогда не узнаете. А у меня есть данные, которые позволят отыскать затонувшее судно. Предлагаю вам сделку, я готов рискнуть. За какую сумму вы продадите мне корабль вместе с грузом?»
— Я об этом не подумал. Сделка хорошая. Английская корпорация водолазов заключает такие сделки. И общество приняло ваше предложение?
— Не сразу. Сначала отказало, и я понял почему. Они хотели сами отыскать сокровища, надеясь обойтись без меня. Это им не удалось, потому что через полтора года они написали, что согласны пойти мне навстречу. Я вернулся в Лондон и подписал договор, по которому ко мне переходят все права.
— За значительную сумму, я полагаю?
— Корабль и груз золота мне уступили за пять тысяч фунтов стерлингов.
— Сто двадцать пять тысяч франков? Черт побери! И вы заплатили?
— Наличными. Это почти все, что оставалось от моего состояния. Но я не нахожу, что это слишком
