— Что вы хотите этим сказать?
Он пожал плечами.
— Приятно все-таки осознавать, что часть вылившегося на меня дерьма рикошетом угодила в кое-кого из моих коллег, которые вычеркнули меня из памяти, как только за мной захлопнулись двери тюрьмы.
— Вы, значит, человек мстительный?
Ему очень хотелось сказать: «А ты, детка, как думала?», но он промолчал. По его разумению, месть была глубоко личным, даже интимным делом, и ставить Сабрину в известность о своих планах отомстить тем людям, которые засадили его за решетку, Дерек не стал.
Хотя он молчал, Сабрина сразу заметила, как окаменели его черты, и поторопилась перевести разговор на другую тему.
— Из ваших слов я поняла, что вам снова хотелось бы стать репортером.
— Это так.
— Но в чем же проблема?
— Проблема в спросе.
Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы понять, что он имеет в виду.
— Вы хотите сказать, что вас никто не возьмет на работу? — со скептическим видом осведомилась она. — Не верю я, чтобы такое было возможно. Во-первых, вы человек талантливый, а во-вторых, вас все знают — у вас есть имя.
— Не забывайте, что я убил человека, Сабрина.
Она и бровью не повела.
— Я знаю.
— Возможно, вас лично этот факт не слишком трогает, но чувства так называемого среднестатистического американца он затронет обязательно!
— Я всегда думала, что ваша аудитория — люди с уровнем развития выше среднего.
— Дело не в этом. Прежде чем появиться перед зрителями, мне предстоит встретиться с продюсерами и представителями администрации студии. Если они сочтут, что спонсоры не вложат ни цента в программу, которую будет вести убийца, мое дело швах.
— Но ведь вы действовали из соображений самообороны!
— Я был осужден. — При воспоминании о неправом суде им овладело сильнейшее раздражение. Если бы Дерек находился сейчас в камере, то, чтобы подавить это чувства, он стал бы до изнеможения отжиматься от пола. Но, поскольку в данный момент такой возможности у него не было, он топнул в сердцах ногой, стиснул зубы и процедил: — Присяжные признали меня, виновным — вы это понимаете или нет?
— Макгилл! — гаркнул стоявший у них за спиной охранник.
Дерек повернулся к нему и увидел, что тот большим пальцем указывает ему на дверь.
— Все в порядке, сэр, — сказал Дерек, поднимая вверх руки. — Я уже успокоился. — Когда он вновь повернулся Сабрине, она своими тонкими пальцами дотронулась до шрама у него на горле. От неожиданности Дерек едва от не отпрянул.
— Совсем свежий, — сказала она, стараясь скрывать жь в голосе. — Откуда он у вас?
Он уже не думал ни об охраннике с его угрозами, ни о суде присяжных, ни о шестнадцати месяцах, проведенных за решеткой. Все это куда-то ушло, растворилось, исчезло. Теперь весь мир сводился для него к этому легкому, как перышко, прикосновению.
— Порезался… Безопасной бритвой.
— Если вы сейчас мне скажете, что это произошло, когда вы брились…
— По правде сказать, — нехотя пробормотал Дерек, — брился совсем другой парень. — Его слова падали тяжело, будто налитые свинцом. — Потом в ванную комнату пришел еще один человек, и они подрались. Я же, что называется, попал под горячую руку…
— На дюйм левее, и вам бы перерезали сонную артерию. Почему вас не защитила охрана?
— Ну… охранники всюду поспеть не могут и, естественно многого из того, что творится в тюрьме, не видят. В любом случае, это была моя вина. Если бы я не вмешался, то…
Сабрина провела рукой по щеке, коснулась шрама под глазом.
— Господи! — только и сказала она. Ее глаза потемнели и расширились; Дерек подумал, что сейчас она пытается представить себе все те ужасы, которые ему приходилось чуть ли не каждый день лицезреть воочию.
Он не собирался рассказывать ей о мерзостях тюремной жизни, но так уж получилось, что ей удалось кое-что у него выпытать. Желая положить этому конец и сменить тему, он взял ее за руку и сказал:
— Успокойтесь, Сабрина, прошу вас. Шрам давно зажил. Я уже забыл о том деле.
— Но ведь вас могли…
— Но ведь этого не случилось, верно? — криво улыбнулся Дерек. — Кроме того, я — не единственный, кто пострадал в этой драке. Видели бы вы физиономии тех парней!
— Парней? — задохнувшись от ужаса, спросила Сабрина. — Значит, их было несколько?
— Да, несколько, но им всем от меня досталось. Кому удар в челюсть, кому пинок в живот. Короче, я был Бэтменом и Терминатором в одном флаконе.
Ее шепот напоминал задушенный вопль.
— Как вы можете над этим шутить?
— А что еще остается делать? Если воспринимать все слишком серьезно, можно сойти с ума. — Он продолжал держать ее за руку, тем более она даже не пыталась ее убрать. Ему нравилось прикасаться к ее коже, которая была удивительно нежной и гладкой на ощупь. Ему нравились ее тонкие, длинные пальцы и аккуратно подпиленные ногти, покрытые бесцветным лаком. Руки Сабрины казались ему удивительно женственными, впрочем, как и вся она.
Он провел пальцем по ее руке и обнаружил небольшой шрам.
— Порезались?
— Да нет, пропорола застежкой на подгузниках.
Дерек еще пару раз провел пальцем по шрамику у нее на руке, потом сказал:
— Давайте не будем говорить о тюрьме. У вас полно своих забот и печалей. К чему вам мои?
— Мне надоели собственные печали. Я хочу отвлечься.
Дерек замер, но глаз на нее так и не поднял и продолжал созерцать ее руки. Отросшие в тюрьме волосы падали ему на лоб, а на его бледных щеках проступала темная тень щетины.
Коснувшись ее руки еще раз, он медленно ее отпустил, выпрямился на стуле и сказал то единственное, что, по его мнению, могло заставить ее раз и навсегда отказаться от этого неприятного для него разговора.
— Я не мастер развлекать женщин.
— Несколько минут назад вы говорили, что просили меня приехать потому, что мое посещение освобождает от неприятной работы. Не припомните, я обиделась на ваши слова?
— Нет.
— В таком случае вы тоже не имеете права на меня обижаться.
— Прав у меня почти никаких, но теми, что еще у меня остались, я стараюсь по возможности пользоваться.
— Хорошо, я скажу по-другому. Вам не следует на меня обижаться, поскольку я ни в коем случае не хотела ни обидеть, ни унизить вас. Заметьте, в слове «отвлечься» заключается также и позитивный смысл. К примеру, ваш расказ поможет мне забыть о своих бедах и даст пищу для змышлений.
Это откровенное заявление наводило на мысль, что его, Дерека, особой интересуются — и весьма. Но хотя Дереку было и лестно, он продолжал хранить молчание.
Сабрина же раздумывала над тем, не перешла ли она в разговоре с Дереком известные рамки, не обидела ли его, сама того не желая. Стремясь загладить свои прегрешения, как реальные, так и мнимые, она торопливо произнесла:
— В последнее время вся моя жизнь вертится вокруг Ники. Я стала унылой, скучной женщиной с ограниченным кругозором. Так что вы не единственный в этом мире, кого обстоятельства приковали к одному месту. Считайте, что я, вызывая вас на разговор, хочу обменяться с вами опытом.
