полководцем того времени, стояли насмерть, а тут еще на помощь им подошла отборная венецианская рать. Швейцарцы, яростно огрызаясь, отошли. При этом более тысячи их сгорело заживо в упорно обороняемой деревне, которую враги, в конце концов, подожгли.
Оборонять Милан стало бессмысленно, и герцог сдал его без боя. Французы захватили и столицу, и всю западную часть долины реки По. В Болонье был заключен мир с папой, с которым, как со светским властителем, враждовал Людовик XII. По Нойонскому договору 1516 г. император Максимилиан и его внук Карл признали за французским королем право на герцогство Миланское.
Швейцарцы, хоть и понесли большие потери, внакладе не остались - они забрали себе плодородные долины вдоль южных отрогов Альп и заключили с победителем «вечный мир», по условиям которого тот должен был ежегодно выплачивать им 350 000 экю за преимущественное право набирать солдат в этом всеевропейском инкубаторе наемников.
Король вернулся на родину с великой славой. Теперь можно было заслуженно вкушать все радости жизни, да не как-нибудь, а как он привык - на высоком эстетическом уровне. Франциску был присущ тонкий вкус - он высоко ценил культуру итальянского Возрождения, его пышные торжества устраивали лучшие заальпийские специалисты.
Потом началось широкомасштабное дворцовое строительство. Король и его вельможи стали возводить прекрасные чертоги на живописных берегах Луары: с огромными, богато украшенными позолоченной лепниной светлыми залами, в окружении огромных парков и садов. Знаменитый флорентиец Андреа дель Сарто расписал дворец в Фонтенбло.
Среди приглашенных итальянцев был и Леонардо да Винчи. Его статус был особым: гениальный мастер получил звание «первого королевского художника, инженера и архитектора». Он был не работником по найму, а гостем короля - хотя тоже неоднократно прикладывал руку к устроению праздничных затей. Главное, что во Франции Леонардо получил возможность разобраться в своих дневниках и рукописях трактатов, которые собирался опубликовать. Здесь же, во Франции он и скончался: в усадьбе Клу на берегу Луары, неподалеку от королевского замка Амбуаз. Согласно преданию, свой последний вздох Леонардо да Винчи испустил на руках у плачущего короля.
Ко времени правления Франциска можно отнести расцвет ренессансной культуры во Франции. На смену вдохновенной, но несколько скованной условными схемами поэзии трубадуров и труверов приходит поэзия более авторская, более лиричная. Позднее ее украсили такие имена, как Луиза Лабе, дю Белле, Пьер Ронсар - ведущие поэты объединения «Плеяда». Линия народной культуры, обогащенная гуманистической мыслью, наиболее ярко выразилась в шедевре Франсуа Рабле романе «Гаргантюа и Пантагрюэль».
Франциск высоко ценил античную культуру. В указе об учреждении королевской типографии в Париже сказано: «Выдающиеся ученые представили нам, что искусства, история, философия и почти все наши знания исходят из греческих книг, как ручьи из одного источника». Был создан как бы новый университет - «Коллеж де Франс», в котором назначенные «королевские лекторы» преподавали древние языки и культуру, при этом они пользовались куда большей свободой толкования своих предметов, чем профессора из Сорбонны. Сейчас «Коллеж де Франс» - ведущий центр распространения новейшей научной мысли.
В увлечении классикой короля, что было ему свойственно, иногда заносило. За свою грубоватость были запрещены площадные представления народного театра; потом запретили и мистерии - очевидно, «за недостаточный художественный уровень». Был и другой побудительный мотив для репрессий: с площадных подмостков звучало все больше насмешек в адрес церкви и аристократии. А Франциск, хоть и продолжал линию на лишение дворянства избыточных свобод, не мыслил себя вне его: он жил интересами и культурой благородного сословия.
Делам управления король уделял не слишком много времени, но все же он не только использовал основы централизации, заложенные предшественниками, но и вносил посильный вклад в их укрепление.
Генеральные штаты при нем собирались редко - высшие властные и законодательные полномочия сосредоточились в Королевском совете. Как-то воздействовать на его решения мог только верховный суд государства - Парижский парламент, который визировал все королевские указы и мог в случае необходимости просить в почтительной форме о пересмотре некоторых их положений. Но его члены еще при Карле VII добились признания своих полномочий пожизненными, большинство из них купили должность за большие деньги и им не было резона противопоставлять себя власти короля. В большинстве случаев все сомнения судейских мужей разрешала пометка Франциска: «Такова моя добрая воля».
На переговорах с папой в Болонье (в 1516 г.) был заключен конкордат (соглашение), по которому король получил право назначать в своих владениях высших церковных иерархов, папа же утверждал их кандидатуры и собирал с них положенные ему аннаты (взносы). Король, впрочем, иногда не спешил с назначением, а собранные тем временем с епархии деньги клал в свою казну. В то же время прелаты, люди, как правило, хорошо образованные и широко мыслящие, часто занимали высокие придворные должности и выполняли дипломатические поручения при дворах других государей.
Постоянно росло число чиновничьих должностей: в судах, в полиции, в фискальной службе и так далее. По мнению венецианского посла, вполне хватило бы и половины этой королевской рати: всех этих поверенных чуть не в каждой деревне, казначеев, податных инспекторов, председателей судов и казенных палат, приставов, исправников, наместников. Но для правительства такое раздутое штатное расписание представляло источник немалых доходов: большинство должностей вполне легально продавалось. Многие буржуа предпочитали видеть своих сыновей не во главе ремесленной мастерской или за купеческой конторкой, а на государственной службе. Самые же богатые горожане могли приобщиться к благородному сословию: купить дворянскую грамоту.
Франция недолго вкушала плоды итальянского успеха. В 1521 г. на европейскую политическую арену вступила чрезвычайно сильная фигура - император Карл V, внук Максимилиана и племянник Маргариты Австрийской - наместницы Нидерландов, внучки Карла Смелого.
Еще при жизни Максимилиана будущий император набирался ума-разума при тетке во Фландрии. В 1516 г. от деда по матери ему досталось богатое наследство - корона Испании. Юный монарх заявился к своим пиренейским подданным с большой свитой из фламандских дворян, которые развязностью манер, самомнением и алчностью кого хочешь могли вывести из себя - тем более раздражали они суровых величаво-сдержанных испанских грандов. Особенно после того, как пришельцам достались должности первого канцлера и архиепископа Толедского.
Естественно, это недовольство переносили и на короля. Но вскоре он в совершенстве овладел кастильским наречием (Карл вообще прослыл полиглотом), усвоил местные нравы и обычаи и даже на радость публике заколол быка на корриде. Стал своим.
Своим (с оговорками) он был впоследствии и в Нидерландах, и во Франш-Конте. А вот с кем ему труднее всего было находить общий язык - это с земляками, с немецкими курфюрстами. Сиятельными сеньорами, имеющими право избирать императора. Когда скончался его дед Максимилиан (1519 г.), Карлу пришлось занимать деньги где только можно, чтобы выборщики отдали предпочтение ему.
Помимо упомянутых, под властью Карла находились обширные испанские владения в Америке, герцогство Австрийское, владения в Италии - в первую очередь Неаполитанское королевство. Говорили, что «в его империи никогда не заходит солнце». Как правитель это был человек с холодным, трезвым и проницательным умом, обладающий разносторонними познаниями. Вот с таким противником королю Франциску предстояло вступить в многолетнюю борьбу.
