Уже в 1521 г. император Карл предъявил свои ленные права на Миланское герцогство (была бы сила, права всегда отыщутся). Французский командующий Лотрек давно не платил наемникам, и ему пришлось сразу же сдать Милан. После этого он потерпел поражение в открытом сражении с императорскими ландскнехтами, и вся Ломбардия оказалась в руках императора.
Карл не сидел на месте. Постоянно перемещаясь между своими Испанией, Нидерландами и Германией, он не упускал случая попутно заглянуть в Лондон. В 1521 г. ему удалось уговорить Генриха VIII не заключать с Францией союз, а на следующий год подбил его на вторжение из Кале в Пикардию. У французов же случилось чрезвычайное происшествие в собственных рядах: талантливый полководец герцог Генрих Бурбонский, обиженный королем, перешел на сторону императора. Тот оказал ему большое доверие: поручил возглавить войска в Италии - совместно с вице-королем Неаполитанским Леннуа и лучшим имперским военачальником маршалом Пескарою. В 1524 г. перебежчик во главе большой армии вторгся в Прованс и осадил Марсель - правда, успеха не добился и отступил.
Преследуя его, Франциск вновь вступил в северную Италию и овладел всей Ломбардией вместе с Миланом. Окрыленный успехом, он двинулся на Павию. Во время ее осады произошла катастрофа. На помощь осажденным подошла сильная свежая армия, и французы сами оказались сжатыми с двух сторон: с одной - многочисленным гарнизоном, с другой - прибывшими на подмогу. Численно они не уступали противнику, но были утомлены осадой, а потому благоразумнее было бы отойти. Франциск, однако, понадеялся на удачу и принял бой.
После того, как его артиллерия расстроила неприятельские ряды, он лично возглавил кавалерийскую атаку. Но сплотившиеся испанские копейщики отразили ее и сами пошли вперед. Одновременно находящихся в составе французской армии швейцарских наемников обошла с фланга имперская конница, и они сочли за благо удариться в бега. Вылазка осажденных довершила дело.
Урон был велик, сам Франциск попал в плен. Как храбрый воин, он имел право написать матери: «У меня ничего не осталось, кроме чести и жизни, которые спасены». Но какие слова он должен был произнести как неразумный полководец - хотя бы наедине с собою?
В плену ему не делали особых поблажек. Доставленный в Мадрид, Франциск томился там под усиленной охраной в башне замка. От тоски и чувства безысходности впал в уныние и стал таять на глазах. Казалось, все идет к печальному исходу. Карл, осведомленный об этом, посетил своего царственного пленника, обнадежил и разрешил приехать к нему его любимой сестре - Маргарите Наваррской.
Почва для переговоров созрела. Победитель предъявил жесткие требования: отказаться от всех приобретений в Италии, отказаться от всяких прав на Фландрию и Артуа, а Бургундию преподнести в натуральном виде. За вызволение же собственной персоны король должен был выплатить выкуп размером в три миллиона франков.
Франциск согласен был на все условия, тем более, что заранее не собирался их выполнять. При всей своей рыцарственности, он, как государь разумный и просвещенный, хорошо был знаком с теми циничными принципами, которым советовал следовать в политике Никколо Макиавелли. Их и до него придерживались на протяжении тысячелетий, но теперь они были изложены складно и аргументированно, а потому имели силу, вполне достаточную для оправдания перед собственной совестью любых своих поступков.
Вместо короля заложниками стали двое его сыновей. Вырвавшись из узилища, Франциск сразу заявил, что договор был вырван у него с угрозой для жизни, а потому все это не всерьез и к исполнению не подлежит. О чем и поставил в известность прибывшего к нему посланника императора (каково-то придется теперь его заложникам-сыновьям - хорошо ли он об этом подумал?).
Разумеется, война вспыхнула с новой силой. И в мае 1527 г. произошло ужасное событие поистине эпохального значения. Расквартированные в Ломбардии имперские наемники, в основном немцы, давно не получали жалованья и пришли наконец в крайнее возбуждение. Решение они приняли кардинальное: заставили своего командующего, не раз помянутого выше герцога Карла Бурбона, вести их на Рим. Тот не посмел прекословить, и это одичалое и жадное воинство двинулось на Вечный город, христианскую столицу западного мира.
Герцог Бурбонский погиб при осаде (якобы его подстрелил сверхметким выстрелом с крепостной стены знаменитый скульптор и золотых дел мастер Бенвенуто Челлини. Тот был поистине снайпером: однажды пущенное им ядро угодило точно в шпагу, висевшую поперек живота испанского офицера, и та перерезала его пополам. Но единственное подтверждение этих фактов - мемуары самого маэстро Бенвенуто, а в них эпизодов подобного сорта пруд пруди).
Но город был взят и последовал разгром, достойный нашествия Гензериха. Впрочем, неотесанные вандалы вряд ли додумались в свое время до того, что учинили их более просвещенные потомки шестнадцатого столетия. Сохранилось множество описаний грабежей, насилий, издевательств и убийств. Многие историки склонны считать эту трагедию началом заката итальянского Возрождения: его творцы, проникнутые идеями гуманизма, ужаснулись, узрев, в какой красе может раскрыться боготворимый ими человек - венец творения и мерило всех вещей.
Император Карл, по общему мнению, не желал ничего подобного. Но все же произошедшее было ему на руку. Папа Климент VII прежде находился с ним во враждебных отношениях, оказывал поддержку французам. Император, по его мнению, нерадиво противостоял распространению идей Мартина Лютера в своих землях. Во время римского погрома папа не сумел отсидеться в своем замке Святого Ангела и вынужден был откупиться от ландскнехтов 40 тысячами флоринов. Хотя ему и удалось такой ценой вырваться из своих разоренных владений, потрясение было столь велико, что он предпочел заключить с императором мир.
Для французов поначалу боевые действия шли удачно, но в целом они закончились для них плачевно. Их армия сумела дойти до Неаполя и осадить его, но там на нее обрушились эпидемии, унесшие жизни 20 тысяч человек. Испытывать судьбу дальше не стоило, и в августе 1529 г. в Камбре был подписан мирный договор.
Для Франции он был мягче прежнего, но не намного. От итальянских владений пришлось отказаться, так же как и от суверенных прав на Фландрию и Артуа - но удалось отстоять Бургундию. Выкуп все равно предстояло выплачивать - не за короля, так за двух его старших сыновей, до сих пор удерживаемых в Испании - 2 миллиона.
Интересно, что подписывали договор не сами могущественные государи, а откомандированные ими представительницы слабого пола: мать Франциска королева Луиза Савойская и тетка императора герцогиня Маргарита Австрийская.
Женский же фактор должен был стать гарантией прочности документа: договорились, что сестра Карла Элеонора станет супругой овдовевшего шесть лет назад Франциска (еще при жизни Людовика XII он женился на его дочери от Анны Бретонской Клотильде, но она оказалась недолговечной, скончавшись в 1524 г. двадцати пяти лет от роду).
После дипломатического успеха Карл в сопровождении генуэзского флота прибыл в Италию (1530 г.). В Болонье он имел долгие беседы с папой, они решили все спорные вопросы, скрепленные документом. Далее была соблюдена процедура формальная, но торжественная: папа Климент VII короновал Карла V сначала как короля Римского, а потом как императора Священной Римской империи германской нации (еще за десять лет до этого состоялась коронация в Ахене, и с практической точки зрения ее было вполне достаточно).
Франциск тоже не терял времени зря. Намаявшись в походах и в мадридском заточении, теперь он упоенно отводил душу в веселых забавах. Жизнь во дворце стала сплошным праздником. Прекрасная половина человечества всегда была предметом его особого интереса, едва взойдя на престол он завел обычай, чтобы его вельможи являлись ко двору с супругами. Теперь же, связав себя брачными узами с сестрой недавнего врага, он обзавелся и новой любовницей, Анной де Писсле, сменившей красавицу графиню де Шатобриан.
Эта связь оказалась куда как серьезнее предыдущих: Анна стала владычицей не только королевского
