предупредить своего возлюбленного о готовящемся на него покушении. Этот поступок стоил ей жизни: в Париж Агнесса Сорель вернулась совершенно больной и вскоре скончалась.
Карл был в страшном горе, и утешение обрел только в сестре Агнессы - Антуанетте Сорель. Чтобы всегда быть рядом с этой новой усладой своего сердца, государь выдал ее замуж за своего друга и поселил молодоженов во дворце.
Потом у короля опять забегали глазки, и Антуанетта, чтобы не остаться не у дел, стала очень толково подбирать для него гарем из прелестнейших девиц. Так он и переезжал со всей этой оравой из замка в замок, а подданные мучились сомнением: не тронулся ли и этот умом.
Жизнь стареющего короля сильно омрачали отношения с сыном, дофином Людовиком - молодым человеком целеустремленным и от избытка сыновней любви не страдающим. Дофин с самых юных лет не расставался с намерением досрочно занять отцовское место. Об одном заговоре мы уже упоминали, а он не был единственным. Людовик вел даже тайные переговоры с англичанами. В 1456 г. король двинулся на Дофине с войском, но сын сбежал в Бургундию и оставался там до самой смерти Карла. Тот подумывал, не объявить ли наследником другого сына, но на такую крутую меру не решился.
Конечно же, и неумеренность в области чувств, и сложности с сыном, а возможно и наследственность не могли не сказаться на душевном здоровье пожилого человека. У него появился постоянный страх, что его хотят отравить, перешедший в манию. Король почти перестал принимать пищу, и ходили слухи, что он в результате уморил себя голодом.
В ЭПОХУ ВОЗРОЖДЕНИЯ
ЛЮДОВИК XI - ДОМОВИТЫЙ ЛИС
Дофин Людовик нашел убежище в Бургундии. Герцог Филипп Добрый принял беглеца необычайно радушно, отвел ему поместье, назначил немалое содержание для него и его двора - 6 тысяч ливров ежемесячно. И попросил своего сына Карла Смелого (1433-1477 гг.) всячески опекать гостя.
Карлу, похоже, Людовик не понравился. Ну что же, бывает. Сам он был единственным сыном от брака Филиппа с Изабеллой Португальской (у герцога было еще несколько незаконнорожденных отпрысков. При снисходительном отношении западного общества к подобным детям больших сеньоров не стоит удивляться, что один из них носил титул «Бургундского бастарда», а другой даже «Великого Бургундского бастарда»).
Сыном любимым, и вряд ли могло быть иначе: хорош собой, умен и настоящий рыцарь. Любил охоту, турниры, придворный блеск. Бесстрашен, честолюбив, горд, честен, тверд в преодолении трудностей (жалоб от него никогда не слышали), Филипп Добрый за редкими исключениями великодушен. Бывал вспыльчив, упрям - так разве это недостатки для рыцаря? Не очень рвался стать помощником отцу - и это не к спеху. Вот то, что не всегда прислушивался к разумным советам - это для наследника престола похуже.
Людовик (1423-1483 гг.) - на десять лет старше, за плечами уже немалый и сложный жизненный путь. На котором успел и набраться разносторонней житейской мудрости, и на деле проявить свою незаурядную личность.
Отличился противостоянием отцу-королю: в 11 лет впервые был втянут в заговор, потом сам плел их, даже готовил покушения. Себе на уме: хитер, научился притворяться и скрывать переживания (житье в изгнании, при чужом дворе чему хочешь научит - тем более, что отец постоянно требовал его выдачи). Рыцарских забав и вообще шумных празднеств не любил, одевался очень скромно. Но был человеком необычайно жадным до жизненных впечатлений - не любителем эффектного, а внимательным и вдумчивым созерцателем всего и вся, в том числе и самого вроде бы заурядного.
Свидетельство мемуариста де Коммина, человека, близкого к Людовику: «Когда он был в раздумье, при этом вид у него был такой, что людям, его не знавшим, он мог показаться странным и его можно было принять за недоумка, но поступки его свидетельствовали об обратном». Пребывая в таком вот странноватом состоянии, Людовик, похоже, создал для себя глубокую концепцию сути человеческой, что очень помогало ему при общении с конкретными людьми.
Слишком уж они были разные, Карл и Людовик - разве что оба люди начитанные. И кто бы тогда подумал, что в будущем их противостояние станет одним из ключевых в европейской истории, и победи в нем не Людовик, а Карл, - что было вполне вероятно, - возможно, мы жили бы сейчас в несколько ином мире.
Карлу Смелому предстояло стать четвертым герцогом бургундской династии дома Валуа (его прадед Филипп Храбрый - сын французского короля Иоанна II Доброго). Повелителем страны, ставшей за годы Столетней войны вполне самостоятельной. Предшественники создали обширное, прекрасное государство (мудрой политикой, завоеваниями, династическими браками). В него входили собственно Бургундское герцогство со столицей Дижоном, графство Бургундское - или «Свободное графство» Франш-Конте с Безансоном, а еще Фландрия, Люксембург, Брабант, Голландия, Артуа, Эно и некоторые другие области. Правда, вследствие тогдашнего феодального порядка большинство этих владений числились как находящиеся в ленной зависимости или от французского короля, или от германского императора - но если есть сила, стоит ли делать акцент на таких условностях?
А сила была. Во всей Европе не было страны богаче, чем Бургундия. Торговля и промышленность процветали - одно фламандское сукно чего стоило. Брюссель, Льеж, Гент, Брюгге - крупнейшие по тому времени города. Огромный торговый флот, а военный такой, что никто не рискнул бы выйти в море ему навстречу. Большая армия, оснащенная мощной артиллерией. Высочайший уровень культуры: именно в пределах Бургундского герцогства зародилось и развивалось Северное Возрождение. Слютер, братья Лимбурги, ван Эйк, Рогир ван дер Вейден, Мемлинг - они творили здесь, и можно назвать еще десятки замечательных имен.
И люди в Бургундии жили - как вряд ли жили где еще. Красиво жили, в довольстве и достатке. Государи не обременяли свой народ налогами. Де Коммин: «Я не знал ни одной другой сеньории или страны… где бы столь же расточительно тратились деньги и устраивались богатые празднества и пиршества… Бани и другие распутные заведения с женщинами устраивались с бесстыдным размахом».
В этой стране согласно звучали французская и германская речь - как звучат в нынешней Бельгии. А если бы такое согласие; установилось тогда на пространстве от Северного моря до Средиземного (о таком варианте будет повод поговорить) - во что бы это вылилось?
В 1461 г. не стало Карла VII, его сын вернулся из своего бургундского убежища в Париж и короновался как Людовик XI.
На трон взошел волевой мужчина тридцати восьми лет, имеющий уже представление, с кем и как иметь дело. И с опытом управления: будучи наследником, он до бегства в Бургундию успел показать себя толковым правителем в Дофине.
В течение всего своего царствования он неустанно расширял познания о стране. Много путешествуя, король старался въезжать в свои города как-нибудь с черного хода, чтобы избежать суетных пышных встреч. По вечерам в одиночку, в простом одеянии, в непременной старенькой шапчонке с козырьком, выходил на улицу и затевал долгие, пытливые разговоры с первыми попавшимися прохожими (что твой Ленин из старых кинофильмов). Расположить к себе, завязать беседу и поддержать ее - на это он был великий мастер.
