скривились в хмурой гримасе.
— Не прикасайся ко мне. Твоими ранами скоро займутся, — Вариэль плавно высвободился, борясь с желанием отсечь воину пальцы в наказание. Через секунду он вернулся к Талосу. — Должно быть, ваша аппаратура на «Завете» практически бесполезна, раз вам от нас столько всего нужно.
— Ты прав. Сражения и бездействие разрушили почти все, что у нас было. В последнем бою мы потеряли отделение, выбивая абордажную команду Кровавых Ангелов из убежища в помещениях апотекариона. Ты представить себе не можешь, сколько вреда нанесли глупцы в красном, даже без учета погибшего Когтя, у которого не получилось убить их.
— Криотом, — прервал его Делтриан. — Интересно.
Вариэль не обратил на него внимания.
— Талос, «Завет» — это развалина, которую удерживает в целостности только чудо. И ты начинаешь выглядеть так же.
Талос прошел мимо очередного стола, остановившись, чтобы перерезать горло привязанному рабу и не дать тому умереть, захлебнувшись собственной кровью. Повелитель Ночи слизнул кровь с гладия и ненадолго озарил свои чувства мерцающими остаточными образами из воспоминаний чужого разума.
Он сделал один глоток, не больше, и прозрения были тонкими, как туман. Они слегка обволокли его чувства и быстро угасли.
— Шрамы? — поинтересовался он у Вариэля, вновь убрав в ножны гладий и проведя кончиком пальца в перчатке по бледной рубцовой ткани сбоку лица.
— Не шрамы. Как бы она ни была повреждена кожа, она срослась и отметины станут еще менее различимы. Я говорю об отпечатке боли на твоем лице, которые труднее заметить необученному взгляду.
Вариэль поднес перчатку к лицу Талоса, он был слишком умен, чтобы осмелиться притрагиваться к другому воину. Пальцы разошлись полумесяцем, словно удерживая над виском Повелителя Ночи сферу.
— Тут, — произнес он. — Боль исходит отсюда, вспыхивая у тебя под кожей в ритме биения пульса и двигаясь по венам, словно по туннелям, к остальной части черепа.
Талос покачал головой, однако не возразил.
— Как апотекарий ты лучше, чем я когда-либо был.
— В чем-то почти наверняка, — Вариэль отвел руку. — Насколько я помню, тебе не хватало терпения.
Талос не стал спорить. Несколько мгновений он наблюдал за Делтрианом. Техноадепт смотрел на мечущегося человека, явно заинтригованный аналитическим столом, на котором лежал раненый.
— Головная боль усиливается, не так ли? — спросил Талоса Вариэль.
— Как ты узнал?
— Твой левый глаз раздражен, слезные протоки на несколько миллиметров шире, чем на другом. Водянистая влага передней камеры начинает мутнеть, что указывает на присутствие частиц крови. Cмертные пока что не видят эти изъяны, однако признаки налицо.
— Сервиторы восстановили мой череп после стычки с Дал Карусом и Третьим Когтем.
— Заряд из болтера?
Талос кивнул.
— Попал в шлем. Снес мне часть головы, — он сделал рубящее движение вдоль виска. — Первый час я держался на болеутоляющих и адреналиновых инъекторах. После этого пробыл без сознания три ночи, пока медицинские сервиторы проводили реконструкцию.
Ухмылка Вариэля была настолько близка к улыбке, насколько у него это получилось.
— Их работа несовершенна, брат. Впрочем, полагаю, что обстоятельства едва ли складывались в твою пользу.
Повелитель Ночи испытал назойливую потребность пожать плечами.
— Я все еще жив, — сказал он.
— Разумеется. Пока что.
Талос пристально поглядел на апотекария .
— Продолжай…
— Боль, которую ты испытываешь — это давление на мозг, вызванное дегенерацией кровеносных сосудов, часть из которых раздута, а другие, скорее всего, на грани разрушения. Изменение формы черепной коробки также вносит свой вклад, и если давление продолжит возрастать, тебя, вероятнее всего, ждет кровоизлияние из глазной полости, которое произойдет после того, как глаз будет выдавлен из глазницы возрастающим напряжением. Также ,скорее всего, деградирующих кровеносных сосудов мозга и прилегающие ткани начнут в какой-то степени отмирать, и ты станешь страдать церебральными вазоспазмами. Впрочем, я могу исправить несовершенную… поправку сервиторов… если пожелаешь.
Талос вскинул черную бровь, его лицо было еще бледнее обычного.
— Я не доверю помогать мне облачаться в доспех никому из своего отделения, а все они носят крылатый череп Нострамо. С чего мне доверять воину с рукой Гурона на плече копаться у меня в мозгу?
Из глаз Вариэля исчезло веселье.
— Из-за Фриги, Талос. Потому что я тебе все еще должен.
— Благодарю за предложение. Я его обдумаю.
Вариэль ввел команду в перчатку нартециума.
— Я за этим прослежу. Если мой прогноз верен, отказ будет означать, что к концу солнечного года ты умрешь.
Ответу Талоса помешал Делтриан, который медленно возвращался к ним, издавая урчание непрерывно работающей аугметики и шелестя одеяниями.
— Я подобрал необходимые данные, — сообщил он с горделивым дребезжанием.
Вариэль отсалютовал, прижав кулак к нагруднику.
— Я отнесу данные моему господину. Лорд Гарреон надзирает за пополнением припасов вашего корабля.
Талос поймал себя на том, что массирует висок большим пальцем. Издав раздраженное рычание, он надел шлем, защелкнул его и погрузил свое восприятие в согревающее гудение авточувств доспеха.
— Я сопровожу тебя обратно на «Завет», техноадепт. Мне нужно лично доложить Возвышенному.
— Подумай над моими словами, брат, — сказал Вариэль.
Талос кивнул, но ничего не сказал.
Марук догнал Септима, обнаружив, что пробираться по переполненному коридору труднее. Также он еле сдерживал отвращение, не давая ему проявиться на лице. Некоторые из проходивших мимо созданий не стеснялись собственных мутаций. Он чуть было не столкнулся с тщедушной чернокожей женщиной, которая обругала его. У нее было дряблое, колышущееся лицо, похожее на плавящийся жир. Он пробормотал что-то неопределенно-извиняющееся и поспешил дальше. Куда бы он ни повернул голову, пряная вонь пота смешивалась с привкусом пролитой крови. Люди — и «люди» тоже — вопили, рычали, толкались и смеялись со всех сторон.
Септим протянул руку и схватил за плечо очередного прохожего, остановив молодую женщину. Та обернулась, прижав к толстому животу пустое ведро из пластека.
—
Она покачала головой.
— Низкий готик? — предпринял еще одну попытку Септим.
Она снова покачала головой, глаза расширились при виде едва различимой за его ниспадающими
