меньше, чем ожидаемая встреча с монстром.
Оказавшись ночью один-одинёшенек в этой суррогатной пулемётной башенке, слабо раскачивающейся на носу стремящегося на юг судна, на самом острие чужой атаки, я внезапно оказался словно в центре Мироздания, вокруг меня подрагивала беспроглядная тьма и мириады ярких звезд над головой. Лунный свет придавал несущемуся вперёд мотоботу мистический, призрачный вид… Тёмные контуры бортов, чуть освещаемые отблесками навигационных огней, серебро каскадов мелких брызг, попавших в лучи света…
И расчехлённый пулемёт, готовый к бою с чёрт знает с кем! Или чем.
С Zicke мы даже не разговаривали, лишь торопливо поцеловались среди железа, прощаясь, порывисто пожали руки.
— Держись, Dude.
Беги давай… звёздочка моя. Прячься.
— Проверочный выстрел, — предупредил я в микрофон.
«Максим» коротко стукнул прямо по курсу, потом ещё раз — пусть машина чуть прогреется. Снова сел, устраиваясь поудобней и разворачивая башню навстречу «объекту».
За спиной в ответ младшему брату гулко простучал ДШК, Гоблин тоже готов.
— Костя тоже в рубке! Мы готовы, Тео, — хрипло сообщил Маурер. — Засветка, дистанция два километра, курс двести сорок, скорость пятьдесят два километра в час.
И опять пошло время ожидания.
Я представил… Где-то там, впереди, вместо, пусть и нереально огромной, но понятной и вполне принимаемой разумом животины вроде синего кита, нам наперерез спешит нечто ужасное. Оно периодически выныривает из глубины на поверхность, таращит безжизненные жёлтые глаза в стремлении увидеть: что там с маленьким наглым корабликом, бесстрашно плывущим посреди Океана, не сожрал ли кто вперёд?
Что же, посмотрим на всё другими глазами. Я надел на голову прогретый ПНВ, пора.
Мир вокруг меня сразу стал зелёным. И в этом зелёном, как в современной киностудии, можно было рисовать на подложке что угодно — гигантские подлодки и космические корабли пришельцев, любимых шкипером Кракенов, Чужих из Бездны, чёрта и дьявола. Всё, кроме доброго.
Проклятье, ничего не различить! В прибор мне была видна только постоянно бликующая и хаотично искрящая мешанина, так никаких деталей не рассмотреть. Мешает высокая влажность, волнение океана, игры тепловых потоков воздуха над поверхностью. Это не для моря.
Фр-ррр!! Нал палубой взлетела и пронеслась стая больших летучих рыб, блеснувшая чешуёй в свете фонарей. Так и инфаркт…
— Проходит! Внимание! — заорал шкипер в наушниках.
Не вижу так, не годится! В урну этот ПНВ!
Бонц! Наверное, мне показалось, что все ксеноновые прожектора «Клевера» вспыхнули с каким-то громким звуком. Я сбросил очки на грудь. Пространство вокруг было залито ярким электрическим светом. Руки тряслись на гашетке.
— Кто видит!? — это Гоблин. — Федя, мля!
— Не вижу!
— Идёт! — это шкипер.
Ох, правильно я не разрешил Косте стоять на палубе.
— Разворот орудий! — Маурер заревел, что твой Нельсон.
Я торопливо развернул ствол направо, ловя возможную цель. А её всё не было!
И тут я почувствовал лёгкую дрожь!
Весь «Клевер» затрясло в мелкой вибрации, возникшей от прохождения под днищем мотобота чего-то действительно огромного, ужасного. И при этом скоростного, способного взбаламутить огромные массы чёрной океанской воды в пену, на грани кавитации. Судно даже чуть подняло валом вздыбившейся водной массы, на пару секунд надсадно завыли винты, вынужденные молотить ночной воздух.
Живой или неживой ужас.
— Ушёл!
Неведомое чудовище пронеслось под нами — Хозяин глубин Платформы! Не тронуло. Ему мы не интересны.
— Не стрелять, парни! Огонь не открывать! — крикнул я торопливо.
Тебя не укусили, и ты не кусайся, закон тайги.
Запомните это, люди, и всегда дойдёте до конечной цели. Через любые дебри.
Кто это был? Да какая разница… Теперь и навсегда это чудовище станет Кракеном имени Ули Маурера.
— Отбой! — скомандовал я. — Все в рубку, пулемёты забрызгиваем баллистолом и чехлим. Чистить по свету будем.
Стоя у правого леера, я и не подумал, что надо бы отойти туда, где можно пристегнуться. Тёмная вода теперь казалась мне вполне приветливой и дружелюбной. После такой встречи, знаете ли, всё прочее окружающее кажется дружелюбным.
Где тут мой главный калибр? Пока не поздно…
Проснулся я сам, тревожным рывком открыв глаза. Девять часов! Как так, а вахта! Не успев толком придти в себя, я пролетел двухметровым коридорчиком к кают-компании.
— Ули велел тебя не будить, — тут же успокоила меня Zicke, — не бледней, чувак, всё нормально.
Я сел на скамью. Сердце стучало в груди молотком.
Рядом клевали носами Гоблин с Кастетом, тоже заспанные. А где все остальные?
— Санджа у штурвала. С ним Хвостов, учится, — сообщил Костя, угадав мысли. — Он уже и пулемёты почистил, хоть бутылку ставь. Юра спит, радист в последнюю смену со шкипером был.
Ага, ага… Но как же так! Вот Маурер… решил меня не будить, никому не доверил. Однако удивиться такому решению невозможно, я бы тоже на его месте сам в рубке остался.
— Всё, чуваки, я пошла, не шалите тут, — пальчиком погрозила Ленни, быстро вставая из-за стола и хватая плотно набитую холщовую сумку, хиппанскую, с рюшами, Эдгар подогнал. — Как условились, парни, никому на палубу не выходить!
И выскользнула наружу.
— А где девчата? — удивился я.
— Бабы на палубе, аэробикой заниматься будут, — плотоядно облизнулся Сомов. — В бикинях. Это у них зарядка такая. А нас в кинозал не пускают.
С левой стороны по ходу движения «Клевера» в круглые окна кают-компании заглядывало ласковое утреннее солнышко. Хорошо-то как, Федя! Никакой качки, лишь лёгкое дрожание корпуса судна. Я прилип носом к стеклу. За стеклом мимо меня гладко и ровно проплывало синее море. Почти штиль, поверхность слегка серебрится частой рябью.
— А у нас какая зарядка будет, придумали, бойцы?
Гоблин с готовностью заржал.
— Ща умнём в пузо побольше, тогда и подумаем, — легко выкрутился он. — Хотя покачаться можно, а то растолстеем с такой жизнью.
Наверху заиграла диско-музыка, легко затопали ноги.
— Хорошо Хвостову.
В кают-компанию вплыла Павидла, свеженькая, плотненькая, вся в хорошем настроении и запахах чуть поджаренной муки и ванили.
— С добрым утром, мальчики! Что будем есть?
Я тут же переправил вопрос внутрь себя, и сразу получил ответ: да и ещё раз да! Но озвучить его не успел.
— Всё! — заторопился Лунёв. — Всё, что дашь, повидло ты наше сладкое!
— Тогда я вам бульончик с тёртым сыром и греночками, яичек с бекончиком, — побольше положу,
