друга. Мы всегда были осторожными. Во всяком случае, Джон. Кроме одного раза. После нескольких тревожных дней я узнала правду. Я была беременна. Он хотел жениться на мне. Я не желала слышать об этом. Он должен был закончить колледж.
Я сама решила, что есть один выход. Возник только один вопрос. Как это сделать? Студентки прибегали к разным средствам.
Я не могла допустить, чтобы какой-то мясник забрался в эту мою часть своим скальпелем. Я остановила свой выбор на спорынье. Бедный Джон не знал, что ему сказать или сделать. Он лишь согласился. Я решила сделать это во время уик-энда. В Эвансоне должен был состояться футбольный матч. Все думали о футболе. Это сулило некоторую безопасность. Если я начну это дело в пятницу вечером и возникнут осложнения, мне станет плохо, я все равно успею поправиться к понедельнику и смогу пойти на занятия. А главное, я могла сказать родителям, что проведу уик-энд у подруги.
Мы получили разрешение воспользоваться квартирой его друга. Я приехала туда вечером в пятницу. Все необходимые мне вещи лежали в небольшой сумке. Мы с Джоном отправились обедать, но почти ничего не съели. Когда мы вернулись, я приняла спорынью и стала ждать. Ночью ничего не произошло. Мы оба не спали. К утру никаких симптомов не появилось, и Джон ужасно занервничал. Я понимала, какие мысли крутятся в его голове.
Что, если средство не подействует? Или произойдет худшее — оно вызовет такое сильное кровотечение, что я умру. Это могло погубить его карьеру, всю жизнь. Я отправила его на футбол. Он сделал вид, что не хочет идти, но я настояла. В конце концов он обрадовался моей настойчивости и ушел.
Боль появилась перед самым началом игры. Я слышала музыку, крики; к стадиону, сигналя, съезжались автомобили. Я решила, что коль скоро боли начались, все быстро завершится. Однако я ошиблась. Боль не проходила. Она постепенно усиливалась. Из окна доносились радостные возгласы, взрывы ликования.
Через некоторое время я спросила себя: «Почему он не здесь? Он должен был остаться, что бы я ни говорила». Когда боль усилилась, я сказала себе: «Этот goy! Вот почему он ушел! Он — goy, и ему нет дела до моих страданий!» Меня охватила ненависть к нему. Я забыла о том, что он испугался не меньше моего, что он хотел остаться, что сама отправила его. Я ненавидела Джона. Обвиняла его в том, что он — goy.
Затем это началось. Кровотечение. Я думала, что обрадуюсь, увидев кровь, но она испугала меня. Я подумала, что умру.
Зажав полотенце между ног, чтобы остановить кровь, я легла в ванной на пол; я боялась смерти и звала ее. В дверь постучали. Кто-то произнес мое имя. Я решила, что это Джон. «Он вернулся! Вернулся!» — подумала я. Значит, он не такой уж и goy. Но дверь была заперта изнутри. Я собралась с силами и подошла к двери, чтобы открыть ее. Там стоял не Джон, а мой отец.
Меня охватил стыд, но я испытала облегчение. Закричала: «Папа!» Больше я могла ничего не говорить. Он знал. Знал все. Он набросил мне на плечи свое пальто и повел по лестнице вниз к машине. Отвез меня к врачу, который был его другом. Там доделали то, что не успела сделать спорынья. Через несколько часов боль и опасность исчезли. Все время папа находился рядом со мной.
Днем в воскресенье ему разрешили забрать меня домой. В машине он не обмолвился о случившемся. Он не был рассерженным, враждебным. Он молча управлял автомобилем. Иногда убирал руку с руля и похлопывал ею по моей руке. Лишь когда мы свернули на нашу улицу, он произнес: «Мы ничего не скажем маме».
Шарлен помолчала.
— Я не могу снова причинить человеку такую боль, даже если бы он не был моим отцом.
Джеф крепко сжал ее руку.
— У нас такого не случится.
— Это было бы хуже, — сказала она. — Выйти замуж за обыкновенного goy — это уже достаточно плохо. Но за знаменитость?
— Мне нужна такая женщина, как ты. Способная любить меня. Нуждающаяся во мне. Я тебе нужен. Я вижу это.
Слезы в ее глазах подтвердили его правоту.
— Что ты скажешь?
Она печально покачала головой.
— Как ты поступишь?
— Думаю, появится какой-нибудь симпатичный еврейский врач или юрист, который сам будет преуспевать к тому времени, когда он женится на дочери Мо Рашбаума.
— И это на всю жизнь?
— Многие не имеют и этого. Я получу дом, мужа.
— А дети? — спросил Джеф.
— Мы возьмем малыша из приюта, — тихо ответила она. — Это доктор не смог исправить.
Он взял ее за руку, привлек к себе.
— Такая красивая девушка, как ты, должна иметь дочерей, много дочерей.
— У меня их не будет, — грустно сказала она.
Он обнял ее, но она освободилась и сказала:
— Тебе следует вернуться. Уже время обеда.
Он понял, что спорить бесполезно.
— Завтра?
— Я должна проявить твердость и отказаться от тебя. Но хорошо — завтра. И каждый день, пока ты здесь.
Он даже в темноте увидел улыбку на ее лице.
— Теперь ты знаешь — когда я влюбляюсь, я становлюсь беззащитной.
Джеф поцеловал Шарлен. Уходя, он снова почувствовал, что она нужна ему.
Оставшись одна, Шарлен опустилась на большую кровать, на которой они занимались любовью, и заплакала. Она не пошла обедать, не попросила принести еду в коттедж. Она просто сидела в темноте и плакала. Потом она заснула, не раскрывая постель.
Это продолжалось шесть дней. Они играли в теннис. Потом расходились в разные стороны, чтобы встретиться в коттедже.
Он не уставал от Шарлен, что говорило ему о многом. Прежде все его бурные романы быстро теряли яркость. Но каждое свидание с Шарлен становилось новым приключением. Джеф начал появляться в клубе все раньше и раньше.
На пятый день даже Джоан что-то почувствовала. Она проснулась одновременно с ним и без единого слова ясно дала понять, что не верит его объяснениям насчет теннисного матча, на который он спешит каждое утро.
На шестой день Джеф и Шарлен играли с преподавателем тенниса и его женой. Джоан появилась в середине сета. Шарлен первой заметила ее. Джеф повернулся, лишь увидев лицо Шарлен, которое внезапно стало напряженным. Они ничего не сказали друг другу. Весьма посредственно, без большого удовольствия закончили сет, проиграв его со счетом шесть-четыре. Когда они стали уходить с корта, Джеф заговорил первым:
— Я не ожидал… Она не сказала мне, что собирается приехать сюда.
— Тебе стоит подойти к ней.
— Хочешь познакомиться?
— Нет, если у меня есть выбор, — ответила Шарлен.
Она отвернулась от Джефа и пошла к бассейну, чтобы найти свободный столик и заказать напиток.
Джеф подошел к Джоан и наклонился, чтобы поцеловать ее. Она не помешала ему сделать это, но тут же стерла со щеки пот, оставшийся там от соприкосновения со щекой Джефа.
— Значит, это она, — сказала Джоан.
Он бросил на нее возмущенный взгляд, но она продолжила:
