— Не пытайся отрицать. Это видно всем. Я все поняла в ту минуту, когда девушка-администратор посмотрела на меня. Если бы существовала сигнализация, предупреждающая неверных мужей об опасности, она бы сейчас звенела по всему клубу.
Он не отвечал, опасаясь ее любви к громким скандалам, которая могла смутить Шарлен.
— Скажу только одно — твой вкус улучшается. И она молода, очень молода, — сказала Джоан.
Похоже, этот факт раздражал ее сильнее, чем его обман.
— Ты съешь ленч? Или выпьешь? — спросил он, чтобы сменить тему.
— Нет, спасибо. Я, пожалуй, вернусь в дом, — сказала она, вставая.
Он тоже поднялся.
— Я заберу машину и встречу тебя у входа.
— Не беспокойся. Келвин ждет меня. Ты вернешься к обеду?
— Да.
— Может быть, мы куда-нибудь сходим сегодня? Доктор сказал, что нас должны видеть.
— Хорошо.
— Или у тебя другие планы?
— У меня нет других планов. Мы сходим куда-нибудь.
Он проводил ее до входа, и она уехала.
Джеф вернулся к бассейну. Он застал Шарлен сидящей в одиночестве с бокалом «Кровавой Мэри». Жестом попросил официанта принести ему такой же коктейль, затем заглянул в фиолетовые глаза Шарлен.
— Извини.
— Рано или поздно это должно было случиться.
— Ты очень расстроена?
— Да. И нет.
— Нет?
— Нет, потому что она не любит тебя. Теперь мне это стало ясно.
— А почему да?
— Потому что у нас что-то отняли. Волшебство. Мы были двумя детьми, которые впервые влюбились. Теперь мы потеряли невинность и свободу. Больше нельзя притворяться.
Официант принес бокал, и она замолчала. Потом продолжила:
— Ради этого она и пришла сюда. Она — женщина. Она понимает других женщин. Она не хотела остановить это. Только испортить.
— Не позволяй ей! — настойчиво прошептал он.
— Этим нельзя управлять. Это просто происходит. Уже произошло.
Они помолчали. Потом он предложил:
— Давай уедем сегодня в горы, подальше от этого места.
— Как преступники, бегущие с места преступления?
— Не говори так!
— Хорошо, едем.
Они выехали на двух машинах из теннисного клуба. Затем запарковали ее автомобиль и поехали на его машине. С поднятой крышей выбрались из города на шоссе, нашли боковую дорогу, которая вела через песчаные холмы к зеленым горам, возвышавшимся над Палм-Спрингс. Шарлен положила голову на плечо Джефа.
Поднявшись к сосновой роще, они нашли площадку с хорошим обзором. Джеф поставил машину. Они уставились на широкую пустыню, простиравшуюся внизу.
— Теперь ты знаешь — она не любит меня, — сказал Джеф. — Это скоро закончится.
Она не ответила на его невысказанный вопрос. Он внезапно произнес:
— Ты не можешь допустить… чтобы один этот эпизод изменил в твоей жизни все.
— Но это случилось.
Она подняла голову; ей захотелось, чтобы он поцеловал ее.
— Как бы ты ни относилась к твоему отцу и что бы ни произошло, ты не должна губить свою жизнь. И мою. Это несправедливо!
— Несправедливо? — повторила она. — Моя национальность дает мне одно преимущество. Человек знает, что жизнь с первого дня будет несправедливой к нему. Он не ждет справедливости. И не гибнет, сталкиваясь с несправедливостью. Просто собирает осколки и отправляется в следующее место, в другую страну, начинает новую жизнь.
Он поцеловал Шарлен, надеясь изменить ее настроение. Она молча обняла Джефа, чтобы отдаться ему.
Когда они вернулись к тому месту, где стоял ее автомобиль, было уже темно. Он проводил Шарлен к машине, закрыл дверь, просунул голову в салон и поцеловал девушку.
— Я бы хотел, чтобы мы могли пообедать сегодня.
— Это невозможно, — сказала она, закрывая эту тему.
— Завтра?
Казалось, он сомневался в том, что она скажет «да».
— Да, завтра. И каждый день, пока ты здесь. Но это все.
Она поцеловала его, протягивая руку к ключу зажигания. Он проводил ее взглядом. Она развернулась и поехала мимо него в сторону клуба. Он махал рукой, пока она могла видеть его в зеркале.
Когда он подъехал к дому, вокруг бассейна горели фонари. Все казалось спокойным, но, оказавшись в их апартаментах, Джеф обнаружил, что Джоан собирает вещи. Он резко остановился у двери. Не повернувшись, Джоан сказала:
— Я решила вернуться завтра утром.
Она произнесла это будничным тоном, словно не было столкновения в клубе, другой женщины, неприязни.
— Да?
Он вместил в один слог все свое удивление и разочарование.
— Ты можешь остаться. Келвин отвезет меня. Мы договорились.
— Конечно, я должен вернуться! Для чего мы сюда приехали?
— Поступай, как тебе удобно, — сказала она, аккуратно складывая тонкий шелковый пеньюар и убирая его в сумку, стоявшую у изножья кровати.
— Хорошо. Утром мы поедем назад, — сказал он.
Обед прошел без слов. Джеф сотню раз испытывал соблазн встать из-за стола и позвонить Шарлен, но он не сделал этого. Потом Джоан удалилась в их спальню, захватив с собой бутылку коньяка. Джеф подождал некоторое время, затем очень тихо покинул дом и поехал в клуб.
Подойдя к бунгало Шарлен, он увидел, что шторы опущены, но в доме горел свет. Он осторожно постучал по стеклянной двери. Ему не ответили. Он постучал громче. Снова тишина. Он сел в шезлонг, откинулся назад, стал смотреть в сторону гор. Лунный свет серебрил снежные вершины.
В начале одиннадцатого он услышал шаги приближающейся к коттеджу Шарлен. Она была не одна. Прозвучал настойчивый мужской голос.
— Хотя бы пообедай со мной завтра. Что за радость постоянно обедать в одиночестве?
— Это верно, — со своей обычной обезоруживающей искренностью сказала она.
— Значит, завтра?
— Посмотрим, — уклончиво ответила она.
Его тон стал более резким.
— Послушай, это, конечно, не мое дело, но ты и Джефферсон… Это бесперспективно. Он женат. Даже будь он свободен, у вас все равно нет будущего.
— Ты прав в одном, — сказала она. — Это не твое дело!
