путь…
В этом законченном предложении осталась недосказанность; оно приглашало собеседников к обсуждению. Молчание Джефа означало, что Доктор упускал важную стратегическую возможность.
Через несколько мгновений Джеф произнес:
— Я не вижу, почему мы не можем честно и открыто объяснить ситуацию правлению. Думаю, они могут пойти на это.
Боясь выдать свою радость, Доктор не отреагировал на слова Джефа. Он просто ждал. Он знал, что личное столкновение Джефа с жестокой реальностью кинобизнеса станет мощным катализатором.
Они молчали до тех пор, пока лимузин не доехал до «Виктора Гюго», роскошного ресторана, утопавшего в зелени и выходившего окнами на Тихий океан.
По рекомендации Доктора Джеф выбрал для себя превосходное красное вино. Молча потягивая его, они изучали меню. Однако Доктор внимательно наблюдал за Джефом поверх красно-золотистой обложки. Он хотел знать, какое впечатление произвели на Джефа его слова.
Когда они заказали ленч, Джеф сказал:
— По-моему, тебе не следует сдаваться. Ситуация такова: «Победа или смерть!» Гильдия должна защитить своих членов или уйти из бизнеса. Если бы ты знал цифры! Примерно двадцать звезд из этого города и несколько средних актеров содержат Гильдию. Это убийство. И положение не улучшится, если кто-то не возьмется за дело!
— Тебе нет нужды говорить мне это, Джеф. У меня в офисе есть все цифры. Гонорары киноактеров в этом году, в прошлом, три года тому назад. Если бы такое бедствие поразило любую другую индустрию, это бы стало сенсацией. Если ты хочешь взглянуть на эти цифры или использовать их, я дам тебе копию, — предложил Доктор. — И ты сравнишь их с гонорарами нью-йоркских актеров за те же годы. Они богатеют за наш счет.
Я сказал «за наш счет», но имел в виду не совсем это. Что касается ТКА, то мы получаем комиссионные за актеров, работающих на востоке. Мы по-прежнему делаем деньги. Мы не вправе жаловаться. Если бы только я не испытывал это проклятое чувство ответственности за звезд, которые много лет были с нами! — пожаловался Доктор тоном человека, которого мучают угрызения совести.
— Эти цифры могут пригодиться, — задумчиво произнес Джеф.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты дашь их мне, и я разберусь с Эйбом Хеллером. И тогда…
— Полегче, Джеф. Я не хочу, чтобы ты совершил в спешке нечто необдуманное. У тебя есть серьезные обязательства перед членами Гильдии.
— Я выполню их наилучшим образом, если помогу этим людям сохранить свою работу, — сказал Джеф.
— Конечно, — согласился Доктор. — Но не торопись. Подумай об этом день или два. В это нельзя бросаться очертя голову, потому что, если ты решишь действовать, тебе предстоит немного потрудиться. Так что подумай.
Доктор почувствовал, что ему удалось завести Джефа. Сейчас Коун мог без риска напомнить об осторожности, показаться более консервативным.
— Я бы хотел получить эти цифры! — настойчиво заявил Джеф.
— Ты получишь их при одном условии! — сказал Доктор, протянув руку вперед и положив ее на руку Джефа, как бы сдерживая его. — Ты должен будешь изучить их. А затем поговорить со мной прежде, чем с кем-либо другим.
Они съели камбалу в вине, названную в меню «морским филе», отказались от десерта, выпили кофе и приготовились вернуться назад.
В дороге первые полчаса они молчали, любовались пейзажами. Кондиционер спасал их от жары.
Доктор чувствовал, что его идея глубоко проникла в сознание Джефа.
В момент, который Доктор счел подходящим, он небрежно заметил:
— Конечно, актеры — народ непредсказуемый. Если пытаешься сделать что-то для их блага, они этого не видят. Когда я впервые заговорил о телевидении с некоторыми нашими клиентами, они не заинтересовались. Почему? Низкие гонорары. Небрежно написанные сценарии. ТВ — примитивное искусство и всегда останется таким. Тогда они не могли представить себе, что оно будет угрожать киноиндустрии. Они туго соображают. Их надо убедить.
— Убедить в необходимости спасать себя? — спросил Джеф.
— Не улыбайся, малыш. Скажу тебе по моему врачебному опыту: иногда пациент последним понимает, что он тяжело болен. А в шоу-бизнесе еще хуже. В нем мы живем иллюзиями и первыми обманываемся.
— Цифры сделают свое дело! — сказал Джеф.
— Потребуется кое-что еще, — печально заметил Доктор.
После долгой паузы он добавил:
— Знаешь, что может потребоваться? Это будет великолепным жестом. Демонстрацией доверия. Личной жертвой. Но это убедит их.
— Что? — спросил Джеф.
— Тебе это не понравится. Но если ты веришь, что можно кое-что сделать, что сделать это необходимо, ты — самый подходящий человек, — сказал Коун, давая понять, что ему не хочется толкать друга на такую серьезную жертву.
— Что я могу сделать? — спросил Джеф.
— По собственной инициативе потратить несколько лет на доказательство этого.
— Доказательство чего?
— Того, что ты настолько веришь в телевидение, что готов отдать ему несколько лет своей жизни.
— Я не понимаю, — сказал Джеф, поворачиваясь к Доктору.
— Я вот что имею в виду. Чтобы показать, как сильно ты веришь в эту идею, ты станешь первой кинозвездой, исполняющей главную роль в телесериале, поставленном ТКА и принадлежащем ей. Для членов ТКА это станет лучшим свидетельством твоей искренности.
Прежде чем Джеф ответил, Доктор продолжил:
— Это будет тяжелой работой. Съемки сериала будут занимать пять дней в неделю. Пятьдесят недель в году. Я не знаю, готов ли ты работать так упорно. И за такие деньги.
Помолчав, Доктор пренебрежительно произнес:
— В начале это будет приносить тебе не более четырех-пяти тысяч долларов в неделю.
Он снова помолчал, давая Джефу время на то, чтобы умножить пять тысяч на пятьдесят недель и получить результат — четверть миллиона в год.
— Конечно, чтобы компенсировать небольшую величину гонорара, мы дадим тебе долю от прибыли. Мои парни будут сопротивляться, но я настою на этом. Ты получишь не менее двадцати процентов.
Он помолчал, чтобы Джеф мог переварить услышанное.
— Я не утверждаю, что тебе это понравится. Но, отдав два или три года твоей карьеры, ты, возможно, спасешь тысячи членов Гильдии от многих лет бедности и лишений. Два или три года, Джеф, — это все, что потребуется.
Утроив четверть миллиона и предложив Джефу, не снимавшемуся целый год, трехлетнюю работу, Доктор с удовлетворением почувствовал, что теперь он может расслабиться, откинуться на спинку сиденья.
Он еще никогда не готовил лучшую наживку, никогда не разыгрывал гамбит более искусно.
Джеф сидел, умножая пять тысяч на пятьдесят и на три. Семьсот пятьдесят тысяч за три года. Сюда следовало прибавить то, что ему еще никогда не удавалось получать — долю от прибыли.
Предложение казалось ему все более заманчивым. Загвоздка была в одном. Чем лучше оно звучало, тем хуже он к нему относился.
Наконец он понял причину.
Можно назвать это жертвой, как сделал Доктор, или мужественным поступком в защиту других
