краденый артефакт, но ведь это — для отечественной египтологии.
«Всё равно досталось бы какому-нибудь коллекционеру» — подумал он и начал торговаться.
Когда они сторговались, араб сообщил, что у него есть вторая часть папируса, и что он отдаст её за такую же сумму. Владимиров знал, что торговцы древностями разрывают папирусы на части, чтобы продать каждую отдельно. Пришлось согласиться,
Михаил профессионально изучал продавца. Странное лицо, не совсем похож на араба, и слишком сильный акцент, какая-то карикатура. Он заметил, что Лиза тоже украдкой поглядывает на незнакомца.
— Я видела его на шабаше ночью, — сказала она по-русски, придав своему тону весёлость. — Он европеец! Он отдал какие-то распоряжения, а потом исчез!
— Я тоже так думаю, что европеец, — улыбаясь, кивнул ей Михаил. — Значит, это тот тип с шабаша. Лизонька, ты права — это он. только загримированный под араба. Мы с Фарухом тоже видели его.
Граф принялся соображать, как бы не упустить этого типа.
— Ещё какие артефакты вы готовы предложить? — спросил Владимиров «араба». — Как вы понимаете, безделушки меня не интересуют! Можете рассчитывать на постоянного покупателя в моём лице, а также на новую клиентуру. В России сейчас очень интересуются Древним Египтом.
— Хорошо, — кивнул торговец древностями. — Завтра жду вас здесь в шесть вечера. У меня есть что вам предложить. Но никакой полиции, иначе ничего не получите! Всё равно обвинить меня в воровстве древностей будет трудно, закон в этом деле так слаб.
«Почему он заговорил о полиции? — подумал граф. — Неужели ему известно о моём знакомстве с Фарухом? Откуда? Неужели работники гостиницы так быстро разнесли эту новость?»
— Его надо немедленно арестовать! — воскликнул Фарух, когда граф рассказал ему о своей прогулке по городу. — Немедленно! Когда у вас завтра встреча?
— В шесть вечера, — ответил Владимиров. — Только надо действовать осторожно. У меня идея. Вы арестуете его как европейца, переодетого в араба, цель ареста — выяснить, не разыскивает ли его английская полиция. Нам просто нужно выиграть время.
— Разве у нас недостаточно доказательств?! — вскричал полицейский. — Ваша кузина даст показания.
— Их оспорит любой адвокат.
— Адвокаты, — зло вздохнул Фарух. — Харам!
Он ненавидел адвокатов — эти европейские болтуны могут доказать любой абсурд, из-за них столько негодяев разгуливает на свободе! Нет, на востоке всё гораздо честнее! А этих европейцев из-за подлых адвокатов никак нельзя призвать к ответственности за преступления.
По правде сказать, Фарух не очень любил европейцев. Он с грустью слушал рассказы стариков, которые застали ещё правление его деда Мухаммеда Али, защищавшего национальные интересы. После его смерти влияние европейцев усилилось, особенно при хедиве Измаиле, благодаря Нубар-паше — первому министру. Он учился во Франции и поэтому был ярым сторонником французских преобразований. С его помощью Франция расширила своё политическое влияние в Египте, но при этом Британия не уступала Франции во влиянии экономическом.
— Нам нужно время, чтобы собрать более веские доказательства, — повторил Владимиров. — Только арестуйте его так, чтобы он не знал, что это я помог вам его разоблачить. Пусть ваш помощник сначала арестует нас обоих, но меня по вашему приказу сразу же отпустит.
Мистер Фарух согласился.
На следующий день вечером граф Владимиров встретился с торговцем древностями. Не успели они начать разговор, как в кафе вошёл помощник Фаруха, и без лишних объяснений его люди схватили их. Продавец был в растерянности, он даже не знал, что сказать. Он молчал всю дорогу по пути в полицию.
— Вы не араб! — сказал ему помощник Фаруха. — Вы европеец, не так ли?
Он достал белый платок и провёл им по лицу арестованного. На платке остался след от грима. Ещё немного ваксы, и из араба можно было бы сделать нубийца.
— Да, я британский подданный, — ответил арестованный. — Моё имя Уильям Ашер. За какое преступление меня задержали?
— Вы маскировались под местного жителя, — сказал полицейский. — Правительство Великобритании сообщило нам, что на нашей территории прячутся беглые каторжники. А потом. Такое поведение позволяет заподозрить шпионаж! Мы должны задержать вас до выяснения обстоятельств.
— Простите, а по какому праву вы задержали меня? — спросил Владимиров. — У меня есть документы, я подданный Российской империи!
— Как сообщника, — коротко ответил полицейский, — вас проводят в камеру.
Владимиров не был уверен, что мистер Ашер будет откровенничать, но всё же упросил Фаруха, чтобы его заперли в камере вместе с ним.
— Ничего не знаю, — сказал Ашер, поймав вопросительный взгляд графа. — Я не беглый каторжник! Да, есть грех, подторговывал древностями, что покупал у арабов… а кто этим сейчас не занимается? Не я же эти артефакты выкопал? Пусть ловят расхитителей гробниц, а не нас — мы честные перекупщики.
— А зачем вам понадобилось переодеваться в араба? — удивлённо спросил Владимиров.
— Для европейцев. Как ни странно, у арабов артефакты берут охотнее, чем у англичан. Почему-то считается, раз англичанин занялся этим делом, значит, вор, с которым опасно иметь дело. А что взять с араба? Они всегда были такими. Так ведь люди думают. Я должен извиниться, из-за меня вы попали в такую неприятную ситуацию, но думаю, вас ваш друг-полицейский вытащит.
Владимиров кивнул. Далее Ашер поведал ему грустную историю своего прошлого, в которую граф не поверил.
Их разговор прервали возмущённые крики Фаруха.
— О! Мистер Владимиров, простите ради Аллаха моего помощника! — причитал он, собственноручно открывая дверь-решётку. — Простите!
— Я могу его понять, он выполнял свой долг! — ответил граф. — Вам сегодня же пришлют адвоката, — пообещал он Ашеру.
— Что вы узнали? — спросил Фарух, когда они вошли в его кабинет.
— Он представился как скупщик артефактов. Говорит, что в розыске Британской полиции не числится — думаю, это так.
— Что теперь делать?
— Ждать, — коротко ответил Владимиров.
Вечером Джереми Скотт отправился навестить Адель. Она весь день пролежала в постели и действительно выглядела очень болезненно. Однако, по мнению ухажёра, на внешнем облике мадемуазель плохое самочувствие не отразилось.
— Мадемуазель Реми, добрый вечер, — начал он. — Я принёс вам цветы.
— Спасибо, — улыбнулась она. — Не уходите, поговорите со мной.
В её голосе было столько нежности, что Джереми вздрогнул.
— Я изменилась, — продолжала Адель. — Вчера ночью в минуту опасности я многое поняла. Зачем я тратила время на какие- то странные идеи. Зачем? Я была такой злой и гадкой! Сейчас я противна сама себе!
Она вздохнула. Джереми взял её за руку.
— Как было бы глупо умереть, — продолжала Адель. — Умереть ни за что. Как я струсила. И ещё. я ведь так и не пыталась понять Древний Египет.
Только сейчас Скотт заметил у неё в руках книгу Шампольона.
— Я хочу полюбить Египет! — сказала Реми. — Хочу работать на раскопках ради Египта, а не ради чужих идей!
— Я вам помогу, — улыбнулся Джереми.
В этот момент она показалась ему милой и очаровательной.
Граф Владимиров вернулся поздно. Лиза очень беспокоилась за него.
— Ну как? — спросила она. — Арестовали этого жулика?
