подсунут братка-продюсера, первый шаг сделан, потом «продюсерам» был потерян счёт. Старая отставная шлюха, директор «дома моделей» и «фирмы эскортных представительских услуг» — элитарная проституция сегодня называется так. У неё в кармане всё — депутаты, бизнесмены, прокуроры — нужным людям «эскорт» предоставляется бесплатно. А где же Бог? Где? Где Он был, когда девушке подсунули шприц с летальной дозой — в свои семнадцать лет она слишком много знала, хотела вернуться к нормальной жизни, пригрозила компроматом — и… Где был Он, когда суд отказал в возбуждении уголовного дела, списав передозировку на несчастный случай? Где?» — доктор наук Василий Петрович нечаянно произнёс свой последний вопрос вслух. И Бог отозвался…
— Александр Иванович — к вам клиентка!
— У меня невежливые клиенты, никогда не стучатся, Миша, но им это простительно. — Доктор Нубис улыбнулся, санитар Миша на пару с милиционером привёз тело и переложил его на стол. — Автокатастрофа — позавчера.
— Извините, но это не по моей части! — ответил патологоанатом довольно жёстко.
— Есть подозрение, что случай криминальный!
— Я не автослесарь, а токсиколог, молодой человек! — возразил доктор.
— Подозреваем, что она ваша — ожоги языка и губ явно химические. И ещё — тут написано — не… — сержант замялся, выговаривая трудный термин, — нетравматическая асфиксия. Хотя, все уже готовы списать смерть на автокатастрофу — мразью была приличной, да и давят шишки, причём о-го-го какие.
— Это уже поинтереснее! Ладно, оставьте меня с женщиной наедине! — пошутил эксперт, надевая маску и очки. Даже привыкшему ко многому санитару Мише шутка показалась неприятной.
— Оставим, только клиентка непростая, контролировала всю элитарную проституцию столицы. Смотрите, чтоб и вас не соблазнила!
— Тише, тише! Оставьте нас наедине, сейчас она раскроет мне свою тайну!
Сержант и санитар переглянулись и вышли. Доктор лёгким движением руки сдёрнул с тела простыню.
— Автокатастрофа. Мерзость — не люблю изуродованных тел. Даже специфические яды, как кураре, не уродуют, а надевают свою характерную маску. Где же ты — незаметный убийца, неощутимый, как дыхание Смерти и неотвратимый, как Её взгляд? Губы… Язык — самый кончик… Так… Так держат… Так держат сигарету! А ведь Минздрав предупреждал, дамочка! Нет — язык не опух. Дорогой (доктор обращался к яду), ты был не в сигарете, а на ней! Для этого мне хватило поверхностного осмотра, а следственная бригада, криминалист и дежурный судебный медик не могли выяснить способ убийства. Дилетанты! — презрительно выдохнул Нубис.
— Стоп! — Александр Иванович имел привычку мыслить вслух, тихо бормоча. — На фильтр просто так не нанесёшь токсин. Судя по микроожогам слизистых, доза была лошадиной. Обычно курильщик не расстаётся с пачкой — это сужает круг подозреваемых до очень близких жертве людей. А если… Если — наоборот? Тогда ты должен быть на её пальчиках! Отвратительный маникюр! Покраснения и волдыри! Вот где ты спрятался! — Нубис произнёс эту фразу с хитрой ухмылкой и удовлетворённой интонацией. — Обжигает даже кожу! Надо бы сделать соскоб…
Доктор собрал немного поверхностного дерматического материала в пробирку, залил дистиллированной водой, трижды встряхнул взвесь и разделил на восемь порций для различных опытов.
— Ты не хочешь говорить! За тобой не одно злодеяние, но одного из них тебе не простили! — доктор направил лампу на лицо покойной. — «Как это на их жаргоне? Расколоть! Вот — я тебя всё равно расколю! Но убийство просто идеальное. Значит, надо искать того, кому ты причинила зло. Ты молчишь, что ж, помолчи. На тебе остались следы яда, что очень хорошо. Яд мстит!
Уже вечером Нубис определил биологический нейротоксин, выделяемый железами насекомых. Завтра он посетит институт энтомологии, а пока — есть время покопаться в файлах дел, по которым проходила клиентка…
К концу дня Нубис понял всё.
В институт энтомологии Александр Иванович вошёл, предъявив милицейское удостоверение и в очередной раз удивившись, что не ощущает себя правоохранителем, так как готовит клиентов к Суду, который безмерно выше и справедливее земного. На кафедре чешуекрылых его встретил тот, кого доктор искал.
— Василий Петрович?
— Да, что вам угодно?
— Я по поводу бабочек. Профессор Александр Нубис, судмедэксперт, токсиколог.
Его собеседник отступил на шаг и сглотнул. Но тут же поборол в себе страх, спросив:
— Что вас интересует?
— Детали. Подробности. И… про вашу дочь я знаю всё.
— Александр..?
— Иванович.
— Александр Иванович, если бы токсиколог такого класса, полгода назад… А теперь…
— Нет! Я не милиционер. Я пришёл к вам как учёный к учёному. Это для юристов святое — закон, для них никто не в праве брать на себя функции судьи, а тот, кто взял — преступник. Я всё же врач, и хотя моим клиентам навредить уже нельзя, когда-то я давал клятву Гиппократа, говорил: «Не навреди!» Дело всё равно замнут — тёмная была личность и имела связи с сильными мира сего. Бог вам судья. А я — я не сужу ни её, ни вас. Для моей практики действительно нужно знать «как?» Но биоматериал уничтожьте поскорее, если вы уже этого не сделали. А пока… пока хотелось бы с вами поговорить».
Профессор снова спросил себя: «Где был Бог?»
— Где! — нечаянно выдохнул он вслух, достаточно громко, чтобы на него с удивлением посмотрела молодая парочка. И Бог отозвался. Он дал знак!
Она вспорхнула на лёгких крыльях… Боже, как она красива — просто цветок африканских экваториальных лесов. И хрупка… как его дочь. Но чтобы бабочка расцвела, ей долго нужно быть гусеницей. О, да. Её гусеница. У неё уникальная красота, чёрные, красные, голубые полосы, волоски, похожие на миниатюрные цветы, с голубыми, переливающимися перламутром каплями наверху. Они- то и несут смерть.
Ночная бабочка… Нелепая фантазия журналистов сделала эти прекрасные создания синонимами порока. Но его ночная бабочка — мститель. Он сделает её орудием неотвратимого возмездия!
Профессор подошёл к стеклянному контейнеру с гусеницами бражника нгума. Наполнил маленькую пробирку вазелином, а затем аккуратно перенёс в неё капли яда с волосков нескольких гусениц. Подогрел вазелин и сделал жировой раствор нейротоксина.
У зулусов считалось, что в бабочек превращаются души. Если это так, то душа его девочки отомстит своим обидчикам!
Профессор полмесяца следил за своей жертвой и досконально изучил её распорядок дня. Василий Петрович долго стоял у «агентства», дожидаясь, когда она в очередной раз отправится в свой любимый салон красоты. Наконец-то — вышла и села в свою шикарную машину, а смазливый накачанный охранник — скорее всего любовник по совместительству — услужливо захлопнул дверцу. Конечно, нелепо догонять на старом жигулёнке новый мерс, но на перегруженных улицах Москвы побеждает небольшой размер и маневренность. Василий Петрович долго следовал за этой стервой, пока не подвернулась удачная ситуация — мститель рассчитал всё заранее. В очень длинном, но узком проулке, где и располагался салон «Афродита», профессор как бы случайно ударил бампером задний сигнал «Мерседеса». Обе машины остановились. Он внимательно посмотрел на эту мразь через тонированные стёкла, включая аварийный сигнал одной рукой, другой профессор наносил яд из маленькой пробирки на кожаную перчатку.
Профессор мгновенно подскочил к двери водителя «Мерседеса», на ходу жестикулируя, выражая недоумение, сожаление и готовность возместить ущерб.
Она опустила стекло. Она курила. Профессор знал — все шлюхи курят. Переложив сигарету в левую руку, она протянула правую для поцелуя, сказала, что денег не надо, мол, мелочи. Профессор извинился, взял её за пальцы, поцеловав руку, и улыбнулся, зная, что это поцелуй Смерти. Сутенёрша улыбнулась в
