— Впечатляет…
— Сомневаетесь? Фотографии подлинные. Я вам гарантирую. Ну, что?..
— Нет, нет, не то чтобы сомневаюсь… но сейчас наука достигла невозможного…
— Давайте так. Мы видимся впервые и, согласно договоренности, в последний раз. Я вам тоже сейчас хочу дать гарантию. Эти фотографии — подлинные. Даю слово…
— Я вам верю.
— На видеокассете посмотрите и услышите убойный сюжет! Я вас предупреждаю заранее — убойный!.. Авторитеты Лихоборские, те, что на фотографиях рядом с Рулем, пируют в «Астории». И с ними вместе — кто, как вы думаете? Глебов!
— О, — не удержался Борис. — Не может быть…
— Не может. Не должно бы… но есть!
— Невероятно.
— Теперь смотрите на эту фотографию. Знакомый нам Руль, а эти двое — те, кто вам нужен.
— Они? Точно?
— Они э-э… убрали директора НИИ химфото.
— Какая-нибудь улика?
— Мы вам их показываем. Естественно, момент убийства никто не мог заснять. Но кое-какие переговоры… Отдай, — приказал он своему человеку, и Борису вручили аудиокассету. — Три телефонных разговора Руля с каждым из них и их между собой. Голоса хорошо идентифицируются. Баллон — кличка белобрысого, второго звать Кардан…
— Клички точные? Прокола не случится?
— Абсолютно точные.
— Имена тяготеют к автомобильной тематике. Ребята любят быструю езду.
— Да плевать… Это — неплохая улика.
— Причина убийства известна?
— Возможно, что-то еще от него требовали — но главное, они оказались конкурентами в оптовых поставках зарубежных мясных изделий и мяса. Из Голландии, из Англии, из Аргентины.
«Верю, верю, но проверю, — подумал Борис. — Не занимаешься ли и ты поставками мясных изделий из-за рубежа? Или для тебя это безделица?»
— Спасибо. Спасибо огромное…
— Не стоит. Желаю удачи. Все, что у вас в руках, упало с неба. Мы с вами никогда не виделись.
— Хорошо. — Борис улыбнулся как можно приветливее, убирая полученные предметы во внутренний карман.
Депутат повернулся спиной и, не произнеся более ни слова, не прощаясь, пошел по тропинке. Группа одетых с иголочки людей потянулась за ним. Прислуга стала быстро выключать фонарики и снимать треноги.
Через минуту полянка имела первозданный вид, ничто не указывало на закончившееся только что на ней большое сборище.
Давешние два человека в темных костюмах проводили Бориса до «его» машины и побежали в сторону кортежа, который зашевелился, зарокотал движками и тормозами, разворачиваясь на дороге, и умчался, растаял как привидение.
Шофер рядом с Борисом очнулся от дремы, дождался, чтобы они остались одни, после чего тоже развернул машину. Они поехали среди густого хвойного леса, достигли шоссе, совсем безлюдного, и шофер, проехав через разделительную полосу, повернул налево к Москве.
— Вы довольны? — спросил он.
— Очень, — отозвался Борис. — Спасибо всем, и вам в том числе.
— Спасибо здесь не надо говорить, Борис Михайлович, — вздохнув, шофер улыбнулся и повернул к нему лицо, — вы ведь с бандитами имеете дело. Какое уж тут спасибо? — Он еще раз вздохнул, глядя перед собой на дорогу. — Никаких спасибо!..
— Я привык, никуда не денешься… А вы, наверное, хороший человек.
— Не-ет… я только с вами такой, не пойму почему… Очень разную… работу приходится…
— Вы — шофер, — полувопросом произнес Борис.
— А кто у нас не шофер? — отозвался тот с угрюмой усмешкой.
Ролан Сергеевич, главный редактор газеты, выключил экран и стал набивать черную, книзу изогнутую трубку, похожую на маленький черный саксофончик.
Некурящий Борис Лагутин пересел через кресло от него.
Они были приблизительно одного возраста, но у Ролана грудь была помясистее и рыхлое брюшко ложилось на колени.
В кабинете они находились вдвоем, заперев дверь на ключ, чтобы никто и ничто не потревожило их во время просмотра видеофильма, полученного Борисом.
— Чудное дело, — Ролан Сергеевич попыхал трубкой, зажмуривая от дыма глаза, — ты еще не принес ихнее кино, а мне уже звонят из Генпрокуратуры — предупреждают, просят… скрыто угрожают… Нас хотят использовать?
— Погоди, Ролан. С одной стороны, это хорошо…
— Ничего себе хорошо!.. Да им раз плюнуть — раздолбать нас из миномета, из «катюши», из чего захотят!
— Погоди. Дай скажу…
— А тебя, я не знаю теперь, куда услать, чтобы не дотянулись. И, кроме того, все твои близкие, все твое окружение под угрозой.
— Значит, в банде, прости меня Господи, депутата Харетунова есть-таки предатель. И значит, он рано или поздно выйдет на меня, и у нас с тобой будет не черно-белое, а цветное, образно говоря, панорамное кино. Со всей подноготной банд-формирований, завязанных в общий коммерческий и банковский узел взаимного соперничества.
— А если Харетунов сам схитрил с тобой и сам нажал на свою кнопку в прокуратуре?
— Не похоже.
— Почему ты так уверен?
— Я чувствую его… шестое чувство…
— Но давай размыслим все варианты. Если все-таки последнее предположение верно, он хочет, подставив нас, учинить скандал и убрать министра, лихоборских убийц и, пока не знаем зачем, нанести удар по всей группировке. Но — подставив нас!..
— А зачем ему подставлять газету? Своей цели он достигает и без этого.
— Не знаю… Но идем дальше. Кнопку в Генпрокуратуре нажимает не Харетунов, а Руль: если допустить, что рядом с Харетуновым предатель. Но тогда лихоборские бандиты были оповещены о том, что газета располагает компроматом на них — страшным компроматом, — задолго до того, как ты взял его в руки. Еще до того, как ты начал вести переговоры о встрече… Не сходятся концы с концами. Странно — такое упреждающее предательство, неизвестно, передадут тебе, не передадут… Чтобы прокрутить историю со звонком из прокуратуры — тоже не одну минуту делается… Странно. Не стыкуется. Что-то не так.
— Да черт с ними! Чем быстрее опубликуем, тем быстрей им придется перейти в защиту. А стало быть, тем безопаснее для нас.
— Не скажи. До публикации пройдет несколько дней…
— Сегодня не обещаю. Но завтра утром готовый материал будет у тебя на столе. Заверстывай — и вперед с песней!.. Оставь три четверти полосы.
— Не горячись, Боря. Что-то не так. Нужно тщательную экспертизу на подлинность. И нужно… ох-хо-
