— Нет. На работе.
— Пусти меня по телефону позвонить. Я не могу к себе попасть, бандиты меня грабят… Нужно быстрее… Да, да, быстрее вызвать милицию!..
— Идите вон… звоните.
Она поспешно набрала ноль-два. Но потом передумала, память восстановила нужные цифры, и она позвонила менеджеру, который в фирме вел ее дело по продаже квартиры.
— Станислав Алексеевич, — взволнованно начала, но ее прервали.
— Здесь нет таких. — И повесили трубку.
Справившись с шоком, она еще раз набрала нужные цифры:
— Это фирма недвижимости?
— Да!
— Попросите Станислава Алексеевича.
— Не работает!
— С кем я могу говорить?.. У меня контракт с вами…
— Какой адрес? — Аннушка назвала. — Ждите!
Возникло устрашающее ощущение оборотня. В первый раз с нею так разговаривали, резко и грубо.
Ждать пришлось долго. Она сидела на табуретке в коридоре чужой квартиры и вытирала слезы.
— Алло… алло, — повторяла она. Наконец, в трубке другим голосом спросили:
— Вы продали свою квартиру?
— Да… но…
— Выписка с места жительства оформлена?
— Но…
— Никаких но! — строго произнес голос: все это были молодые голоса, тянущиеся представиться старшими и солидными. — Я вам дам добрый совет. У вас есть дочь. Вы — живая, вы — целая. Радуйтесь и поезжайте к дочери!.. Простим невольные обиды!
— Как это то есть… извините… Алло, алло!.. Не вешайте трубку!.. Я вызову милицию! Там, дома, мои вещи!
— Если вы будете вести себя разумно, вещи свои получите. Доставим вам. Без обмана.
— Мои документы… моя обстановка… мой дом… — зарыдала Аннушка.
— Ну, станьте наконец разумной, — после паузы произнес голос, в котором волей-неволей пробивалась его щенячья сущность. — У вас нет выбора.
— Милиция…
— Не делайте глупостей. Вас и возьмут за вторжение. Все документы против вас.
— Есть записи…
— Нет записей! Мы — фирма, могучая организация. Все схвачено.
— Боже мой!..
— Да. Боже — это хорошо. — Произнес слегка насмешливо. Аннушка проговорила еле слышным шепотом:
— Деньги за квартиру…
— Забудьте! Последний раз с вами разговариваем. Последний!.. Будете разумная — получите вещи. Нет — ничего не получите. Права начнете качать — ну что ж, сейчас вы живая и целая… Мы не знакомы!..
Он подышал многозначительно в трубку и повесил.
Аннушка сидела какое-то время без движений.
Появился подросток, посмотрел на нее хмуро.
— Витя… извини… у меня несчастье… Я сейчас вызову милицию, будь что будет!.. Можно тебя попросить? Запиши телефон моей дочери и вечером, когда мама придет… пусть ей позвонит… Я не знаю… что будет…
Приехали два здоровенных лба в форме, взяли ее под руки — она не сопротивлялась, только плакала, не могла остановиться, не видела почти ничего от слез — посадили в милицейский «мерседес» и увезли.
— Первым делом, — сказал Володя, — надо узнать, где она, и вытащить ее. Квартира — потом. Раззванивать в доме не будем. Шум поднимать — запрещено: всё тихо. Завтра я буду говорить с шефом.
— К Станиславу Алексеевичу?..
— Нет никакого Станислава Алексеевича!.. — Володя внимательно смотрел перед собой на скользкую, мерзлую дорогу. — Для вас он Станислав Алексеевич, для других Сидор Иванович или еще как- нибудь… Потом… он задвигается на задний план — и кричи до неба.
— Как так могло получиться?
— Элементарно. Бортанули. Надо было меня предупредить — я же не знал… Сейчас главное вытащить Анну Израилевну, дознаться, у кого она. Взаправду в милиции?
— Как это, Вова?
— А вот так это!.. Ч-черт!.. Лапушка, не паникуй, все нормально. Сейчас все узнаем.
— Часто у вас так… бортанули?..
— Бортают?.. Случается.
— Тоже участвуешь в таких бортаниях?
— Что ты… — не моргнув, отозвался Володя. — Меня не допустят. Я тихо-мирно… сижу на компьютере…
— Деньги пропали. Теперь меня убьют.
— Лапа… только через мой труп. Поживем еще… Есть ребята… Ясно, дружба дружбой — но задаром не отобьешься… Платить надо. Ладно, придумаем. — Остановив машину у светофора, он повернулся к Тане и заглянул вопросительно ей в лицо. — Что, ты никогда в своем концерне ничем не занималась?.. ни разу ни у кого не аферничали?
— Нет. Почему ты спрашиваешь?
— Дай поцелую… Я тебе верю… И ты мне верь. Но знай, лапушка, честно на Багамы или на сафари в Африку не ударишься.
— Я без этого проживу. Только зла никому не причинять.
— Хорошо! У меня долго не ржавеет. Откроем честный бизнес. Что скажешь?
— Все, что ты захочешь сделать, — и я хочу… Спасибо, слоник, что ты у меня есть.
— Тихо, тихо… дорога сраная…
— Не ругайся, пожалуйста, — попросила Таня, разнимая объятия.
— Слушаюсь, господин генералиссимус… Зовут афганцы новую студию открыть, цветные работы и такое прочее… Но придется три месяца куковать — без зарплаты. И еще платить за учебу: пойду на курсы, компьютерный дизайн освою.
— Хорошо, слоник.
— Правда?
— Да. Я — за.
— Спасибо тебе, — сказал Володя.
— За что, глупый?
— У меня, может, в первый раз в жизни родство душ. Я счастлив.
— Глупый мой. Хоть бы маму спасти, и плевать на все!.. Жизнь — главное.
— Да.
После разговора с соседкой поехали в отделение милиции. К двери Аннушки даже не приблизились — по требованию Володи.
Таня издали с тоской посмотрела на нее — это был ее дом с самого рождения.
— Иду брать их. Если, самое большее, через тридцать минут не выйду… — Он оставил ее в машине возле отделения. — Включай и езжай домой. Вот тебе номер телефона. Позвони Диме, скажи — Вову Жирного сцапали в этом отделении. Объясни, что ездили выручать твою маму, я один вошел. Дима все
