не буду… Целую четверть своего рабочего дня вас ищу: сказано — лично вручить. А где лично — когда этих личностей нету нигде на свете? Дома сказали, вы не бываете, на заводе у вас тоже вечного места нету. Идите, говорят, ищите их где-нибудь сквозь. А где искать, когда кругом машины и меня огненной железкой чуть не ушибло! Разве это жизнь? Вы бы поставили где-нибудь койки, сундучки, чтобы я уж знал, что там вы когда-нибудь очутитесь. (Берет расписки, уходя). Прямо наказание! Только и мучаешься, что без почты, сказано, социализм — ничто!
Мешков (читает). «Подготовьтесь к приему тока с республиканского кольца высокого напряжения. Устанавливайте новый радиопульт. Девлетов». Милый товарищ, у нас давно все готово. Еще не действует это общепролетарское кольцо высокого напряжения и не получен этот радиопульт. (Рвет и бросает депешу).
Почтальон (видя такое дело). Ну вот, видите, а я хожу, тружусь на них, тело свое трачу…
Уходит, сделав какие-то манипуляции в глубине своей сумки, — сразу начинает играть негромкая радиомузыка марша: звуки явно происходят из сумки.
Жмяков (глядя вслед почтальону). Этот человек, кажется, музыку носит в самом себе.
Красные лампы почти спокойны, еле мигают.
Мешков. А мы в себе носим смерть… Володя, не могу я так существовать, когда эта девушка служит инженером лучше меня!.. У нее остыл генератор, я же вижу по сигналам!..
Жмяков. Ясно и прекрасно.
Мешков. Я это предвидел. (Берет телефон). Дайте мне, пожалуйста, нумер 4-81… Это говорит гражданин Мешков. Я вот утром давеча объявление дал… Нет, о скончании одного гражданина, где двоюродная сестра еще скорбит… Да-да. Вы напечатаете его?.. Что?!.. Места нету? А когда же?.. На днях? Ну вы поскорей, пожалуйста, а то мне терпеть-то уж очень… Что?.. Хорошо, я немного подожду… (Кладет трубку. Жмякову, скучно). Да, Володя…
Жмяков (тем же тоном). Да, Ваня…
Лежачая телефонная трубка (голосом Пужакова). Оля, генератор остывает.
Крашенина. Морозь его дальше, Пужаков.
Пужаков (в телефоне). Сейчас!.. Мы сейчас боковой вентилятор поставим, сделаем пульверизатор и будем дуть в его нутро водяную пыль — самую мелочь! Ничего?
Крашенина. Ничего. Понемножку.
Пужаков (в телефоне). Ну конечно: чуть-чуть, но с вихрем!!
Крашенина. Вот-вот.
Мешков (вздыхая). Не сгорит генератор, Владимир Петрович.
Жмяков. Нет, Иван Васильевич. Но наше славное имя уже сгорело. Облетели огни, отгорели цветы… Нам остается лишь марш Шопена.
Красные лампы перешли к этому моменту на спокойный свет.
Мешков. Марш играть не станут — разлуку сыграют.
Лежачая телефонная трубка (хрипло). Можно кирпичные пресса запустить? Киловатт двести?
Крашенина. Конечно, можно. (Включает). Почему с утра не пускали?
Лежачая телефонная трубка (хрипло). Утрешний инженер-мужик не велел.
Абраментов (Мешкову и Жмякову). Вы, что ль, не велели?
Жмяков. Мы. У нас изжога в душе, Сергей Дмитриевич. Мы же — старое поколенье, остатки от истраченной мелочи, мы — колокольчики-бубенчики…
Мешков (Абраментову, уныло). Я говорил тебе, Сережа, что мы теперь — пустяки. (Садится в немощи на приступок пульта, невнимательно вынимает из кармана кулечек с конфетами и начинает сосать конфетку).
Абраментов (со злобой и энергией). Но я не хочу быть пустяком! Я хочу быть товарищем пролетариата, я хочу вместе с ним долго и трудно жить. (Берет руками свою голову; тихо). Я измучился весь!..
Рупор радио начинает играть музыку. Играет до конца акта.
Входит работница с обедом в судках. Ставит судки на пульт.
Жмяков (Крашениной). Обеденный перерыв — выключайте холодные цеха. Переключайте третий фидер на районное кольцо. Работница с обедом. Ешьте блюда. Проголодались ведь небось! (Уходит).
Жмяков (Крашениной). Ну же, милая! Первый в нейтраль, третий на кольцо — мягко, быстро!..
Крашенина резко манипулирует автоматами. Судорожная игра цветов на пульте. Но большинство ламп остается красными.
Абраментов (бросаясь к пульту). Не так! Легче!!56
Жмяков (бросаясь к Крашениной). Возьмите сопротивление! Что же вы делаете, бедная моя?!
Абраментов и Жмяков хватаются за автоматы.
Мешков (в стороне). Не трожь нового человека. (Швыряет в рот новую конфету).
Судорожная игра цветов на пульте. Взрыв синего пламени — без шума — наверху распределительного башенного устройства, что за пультом.
Жмяков (в волнении, у автоматов). Автомат не вырубает!
Абраментов. Дай, я. (Резко манипулирует, не выходит). Топор!! Инструмент!! (Бросается в разные стороны, в поисках).
Жмяков (мучается у автоматов). Контакты спеклись, масло высохло… Гибель богов! Мешков, справься в перечне, что нам будет… Хоп!
Автомат отказывает.
Крашенина хватает гаечный ключ и бросается внутрь распределительного устройства — в башню. Абраментов бежит за ней. Он снимает фуражку, надевает ее на, руку и, выхватив у Крашениной ключ, пытается раздробить изолятор, сорвать провод, держа ключ в руке, обернутой фуражкой.
Абраментов (кричит из башни). Выключайте генератор!
Жмяков (работая у пульта). Не выходит, Сергей Дмитриевич. Контакты сварились. Мешков, дай пососать напоследок.
Мешков подает ему кулечек.
Крашенина (из башни). Зовите аварийную ударную бригаду.
Жмяков (выплевывая конфету, затем в телефон). Ударная аварийная — на пульт, на автоматы!
Синее пламя вверху башни нисходит постепенно книзу. Входит работница, приносившая обед.
Работница (осматривая судки на пульте). Что ж вы блюда-то не едите? Остынут ведь, а мне выговор будет, что инженеров невкусно кормлю. У-у, блаженные!
