Том 6. Дураки на периферии

бумаги.

Марья Ивановна (вскакивая с кровати навстречу Ащеулову) . Васька, голубчик мой милый, ребеночек-то ведь твой!

Ащеулов. Да ну?

Марья Ивановна. Ей-богу, твой.

Ащеулов (озабоченно). А не врешь?

Марья Ивановна. Не вру. Ты сам пойми, какой он теперь человек! — Он человек дореволюционный, ты маломощность его прими во внимание. Он после революции от службы живет со слабостью сил.

Ащеулов. А может, еще кто?

Марья Ивановна, Ей-богу, фактически ты.

Ащеулов. Ты смотри. Ты прими во внимание мое положение. Я человек служебный, выдвинутый из гущи.

Марья Ивановна. Ну-к, что ж?

Ащеулов. Хотя, впрочем, это я могу. У меня природа низовая, я.

Марья Ивановна (радостно). Подлецы вы все, мужики! Вам радость и власть, а нам последствия.

Ащеулов. А что это ты сказывала, — шинок открываешь?

Марья Ивановна. Вот ты какой! Я тебе про ребенка, а ты шинку обрадовался.

Ащеулов. Я не радовался. Это надо с умом делать. А то оштрафуют. А раз комиссия постановила, теперь рожай. Ты живи при муже, как жила, а комиссия тебя не оставит без надзора. Она не человек, а организация.

Марья Ивановна. Васька, давай уйдем в разбойники…

Ащеулов. Это для какой причины?

Марья Ивановна. Для вольной жизни. Будем всех грабить, песни петь. Учетного пса к стенке поставим и шлепнем его.

Входят Иван Павлович и Катя.

Входит Женщина-милиционер.

Милиционерша (ревет по-бабьи). Касатики, родить порешили…. Вот она, наша бабья доля. Всегда решают…

Катя (прыгая на одной ноге). А теперь можно не учиться? Все равно велели рожать. Теперь можно ставить вещи на место?

Иван Павлович (в самоуглублении). Родить? А? — разбойники!

Акт II

Камера уездного нарсуда. Плакаты, озунги, скамьи, перегородка.

Заседание суда. На скамье ответчиков — комиссия охматмлада в узком составе. На скамье истцов Башмаков. Сзади ответчиков на скамье для публики две жены членов охматмлада: Лидия Павловна Лутьина, осообразная женщина, и Капитолина Сергеевна Евтюшкина, солдатообразная женщина. У дверей Милиционер-женщина, За судейским столом Судьи, Уездный, Крестьянский народ.

Идет заседание. Превеликий шум. Все стоят. Комиссия орет в сторону Башмакова. Башмаков кричит на суд. Жены теребят мужей. Судья звонит.

Возгласы. Тише!.. Именем!.. Мелкая подворность!.. Это ты с ней живешь!.. Я тебе дам детей рожать!..

Судья (орет). Тише! Тише, граждане! Всех опорожню из зала! У меня ум опух! Милиция!

Евтюшкина. Товарищ судья, пусть он признается, жил он с ней или нет? Это не суд, а слабосудие.

Судья. Гражданка Евтюшкина! Вы к суду не относитесь. Милиция, вывести Евтюшкину за руку прочь!

Евтюшкина. Как это не отношусь, если мой муж с ней жил? Это ты не относишься! Я с ним разводиться буду! Я член нарпита!

Милиционерша. Ну, ты тише, раз ты член. Сиди, не оглашайся,

Судья. А раз хотите разводиться, подавайте заявление на бумаге, а не голосом. Милиционер, выведите ее вон!

Милиционерша выводит Евтюшкину.

Судья. Гражданин Башмаков, говорите ясно ваше очередное слово.

Иван Павлович. Гражданин судья. Никто ни с кем не живет. Это она брешет от настроения. Войдите в мое состояние, раз я фактически существую. Я к делу присовокупил все постановления. Из дела вы видите, что я поступаю по закону. Я родить не могу. Не важно, кто природный отец, а важно, кто правовой и фактический и, так скажем, общественный. А общественно-фактическим отцом является комиссия охматмлада в узком составе. Они фактически правовые и надлежащие отцы. Мне не на что взращивать ихнего ребенка. А мои сбережения я внес в деткомиссию, хотя, быть может, и напрасно, — что вы видите из формы дела. Раз они мне предписали ребенка, как фактические отцы, я и прошу взять с них алименты в мою пользу.

Евтюшкин Это что же такое выходит! Это подрыв работоспособности комиссии!

Судья. Молчите, гражданин Евтюшкин, пока вам не указали говорить,

Иван Павлович. Вот у них в лозунге охматмлада записано. (Читает.) «Комиссия фактически охраняет судьбу поколений и тем показывает пример несознательным гражданам и организует будущее. Граждане нужны не только теперь, но надо заботиться также заготовкой граждан впрок…» А в резолюции написано, вот ее копия, а подлинник в деле, (читает.) «Комиссия постановляет гражданке Башмаковой, М.И., родить». — Она и родила по их повелению! Гражданин судья, разрешите мне Евтюшкину задать проясняющие вопросы.

Евтюшкин. Не желаю с ним разговаривать.

Судья. Задавайте. Гражданин Евтюшкин, отвечайте суду.

Иван Павлович. Комиссия охматмлада — может ошибиться или нет?

Судья. Можете вы ошибиться или нет?

Евтюшкин. Никогда не может, Комиссия… в ней нет единоличного начала, чтобы ошибиться. Она не человек, а организация.

Иван Павлович. Я согласен. Комиссия поступила вполне законно, предписав мне родить?

Евтюшкин. Стало быть, законно, раз мы комиссия.

Иван Павлович, А стало быть, платите мне алименты! (к суду.) Граждане судьи, они сознались! Умоляю вас, предпишите им платить мне алименты. Прошу вас от чистого сердца!

Шум. Крики. Вбегает Евтюшкина.

Евтюшкина. Ты мне скажи, ты жил с ней или нет? Судьи, жили они или нет?!

Ащеулов. А нас не сократят?

Евтюшкин. Это что же, на основании закона беззаконие получается! Что мы, родоначальники нации, что ли?!

Судья. Милиция! Молчите все сразу! Дайте нам задуматься! Молчать!! А я буду фиксировать. (Толпа стихает.) Кто хоть слово скажет, сейчас того вон истреблю из зала судебных установлений.