трезвомыслящий и законопослушный, сочинил он в поте лица челобитную. Одну отнес в комиссию по трудовым спорам, другую — в отраслевой горком профсоюза. Те и другие отреагировали быстро, ответ же был издевательский: не будь ты, парень, умней других.
Обида взяла. Еще и еще раз проштудировал Сычев «зловредную» статью. И лишний раз убедился в своей правоте. На том не успокоился. Теперь, однако, взял планку повыше. Обратился с письмом в ЦК профсоюза работников автомобильного и сельхозмашиностроения: дескать, рассудите, добрые люди!
Господа, выдающие себя за друзей народа, не стали в открытую конфликтовать с настырным правдоискателем. Переадресовали его запрос своим поделыцикам — в Министерство труда. Ну а те, приосанившись, провели оч-ч-чень серьезную и совершенно независимую проверку-экспертизу. И выдали заключение: тринадцать с половиной строк словоблудия, коему позавидовал бы Иудушка-Горбачев.
За поединком коваля из кузнечного цеха следил во все глаза весь завод. Поначалу осторожно, с оглядкой, чтобы не навлечь гнева начальства. Когда же поняли, что Сергей неуступчив, твердо стоит на своем, открыто приняли его сторону. И вот наконец желанная победа: одна на всех!
Со стороны хорошо было видно, как возле информационного стенда кучкуется народ. Хлопали один другого по плечам, обменивались рукопожатиями, многозначительно улыбались. Будто на ГПЗ праздник в будний день. Теперь такое редко, но вот же бывает.
Однажды меня срочно позвали к заместителю генерального директора по экономике Соловьеву. В приемной уже дожидались двое или трое. Наша участь телячья: сидим, ждем. Но ушки на макушке. Сквозь приоткрытую дверь кабинета просачивались обрывки разговора. Чувствовалось, атмосфера там наэлектризованная.
Густой бас:
— По-моему, вы путаете причину и следствие.
Дребезжащий тенор:
— А я вам говорил и снова повторяю: завод сел на мель сразу после дефолта 17 августа.
Густой бас:
— Бабушкины сказки! Вам ли напоминать, что рабочие не получали денег с марта девяносто восьмого. Конечно, вас лично кризис не коснулся. Таким, как вы, зарплату прямо в кабинет день в день приносили. А в цехах с голодухи в обморок падали. Теперь же все на дефолт валите.
В приемную влетела запыхавшаяся секретарь. Увидала «непорядок», трепетно прикрыла массивную дверь.
Рядом со мной сидел мужчина в халате дикого цвета, заводского фасона.
— Кто это там выступает? — спросил я.
— Наш Сычев, — ответил драматическим шепотом.
Через минуту дверь широко распахнулась, в приемной сразу тесно стало. В облике заводского «авторитета» ничего выдающегося не было. Ну разве только угадывалась крепость в плечах. Глаза же лучились добротой, как у врубелевского Пана.
В коридор с Сычевым мы вышли вместе. И договорились о встрече.
Слух подтвердился из первых уст. Кузнец действительно выиграл судебный иск против хозяев.
— Беспокоился не о собственной персоне. Таких, как я, вредников, на заводе каждый десятый. И все молчат, посапывают в тряпочку. Я же с детства не люблю, когда меня дурачат. Всегда обидчику сдачу давал, пусть даже он и старше. Мы же не бесчувственные. Сказали бы прямо: в интересах государства от меня требуется пожертвование. Корячиться бы не стал: пожалуйста! Но когда в мой карман без спроса лезут, тут уж извините!
В Лефортовском суде интересы администрации ГПЗ защищали заводской юрист и (хотите верьте, хотите нет) заместитель председателя профкома Ломов. Профсоюзный босс в роли адвоката генерального директора Комарова. Не просто позор на всю Европу, а и низость подлая. И все-таки «наемники» не устояли против натиска и логики обыкновенного рабочего.
Вот какую речь «отковал» кузнец. Текст ее теперь ходит по рукам. Цитирую по первоисточнику:
«Ваша честь! Прежде чем идти в суд, представил я спорный документ на правовую экспертизу. Вот заключение эксперта НИИ труда, доцента В. Харина: „Трехсторонний договор ГПЗ-1 представляет собой набор общих положений, повторяющих общеизвестные тезисы КЗОТа, причем без всякой, хотя бы формальной привязки к условиям данного трудового коллектива. Такой стереотип затрудняет не только чтение, но и понимание текста людьми даже с высшим образованием. А что уж говорить о рядовых работниках. Скажем откровенно, без обиняков. Такие документы специально сочиняют государственные мудрецы, по спецзаказу высшей администрации. Цель этих филькиных грамот — ввести в заблуждение простаков и выуживать из их карманов честно заработанные денежки“.
К чести своей, судья Ольга Солонцова не просто разрубила мечом Фемиды тугой узел, а, проявив старание и терпение, оный распутала. И вот окончательное решение: «Обязать ОАО „Московский подшипник“ предоставить Сычеву СВ. дополнительный отпуск за работу во вредных условиях, в период с 1996 по 2000 годы включительно. С дирекции ОАО взыскать пошлину в доход государства в сумме 8 руб. 36 коп.»
Последнее едва ль не самое «чувствительное». Персонально же никто ответственности не понес. Впрочем, нашли виновного. Юриста 3. уволили за то, что она не сумела достойно защитить интересы (честь!) ГПЗ-1 на процессе. Виновной оказалась, как в басне, бедная овечка.
Да, наткнулась коса на камень. В итоге, под действие решения Лефортовского суда, говоря казенным слогом, подпали 754 «вредника». Дорога проложена. Другим шагать по ней будет уже легче.
От души поздравил я борца за рабочее дело с заслуженной победой. Заодно спросил:
— Как же профком пережил фиаско?
Сычев расхохотался навзрыд:
— С них — как с гуся вода. Сделали вид, будто ничего особенного не произошло.
Кузнец не за славой гонится: ратует за социальную справедливость. Ведь он не только исправный налогоплательщик, а и совладелец — акционер! — самого крупного в Европе предприятия по производству подшипников. Спрос на этот товар никогда не падает. Как и на хлеб насущный. Они всегда в цене. Потому поразительно, что такой завод работает в убыток. Это же уметь надо.
В конце я спросил Сергея Евгеньевича:
— Сколько времени отняла у тебя судебная тяжба?
Ответил без заминки:
— Если округленно — около тридцати рабочих смен.
— А если перевести на кузнечные поковки?
— Страшно подумать, — ответил после паузы, видимо, произведя в уме сложные подсчеты.
Сам собой напрашивался политический вывод. России не выбраться из пропасти, куда ее загнали умники-краснобаи, пока трудовой люд (хозяева-работники) не почувствуют под ногами твердой почвы, а за спиной — законные трудовые права.
Судебный очерк попытался я напечатать в заводской многотиражке. Но в день выхода газеты начальство вынуло материал уже из готовой полосы.
Чертыхнувшись, понес я свою работу в родную газету «Труд». Редактор отдела, почесав затылок, туманно изрек:
— Мы ушли напрочь от рабочей тематики. Профсоюзные страсти, старик, вызывают у читателя зевоту. Давай неси что-нибудь позабористей.
Уходя я сказал:
— Коллега, а ведь вы скурвились. Когда-нибудь придется же раскаиваться.
КОШКИ НА ДУШЕ СКРЕБУТ
Чудом сохранился на ГПЗ капитальный книжный фонд. Работает и читальный зал. Сюда многие
