— Не буду, мама. А все равно ты лучше Боженкиной матери.
Мать погладила Бобеша, а он сунул руку в карман и сказал:
— Погляди, какого кукленка мне дали! Правда красивый?
— Верно, хороший. А теперь, Бобеш, мне надо в хлев проведать Пеструху.
— Я тоже с тобой пойду.
И Бобеш пошел с матерью в хлев. Пеструха лежала на боку и печально глядела на маленького Бобеша. Бобеш стал гладить ее по спине и утешать:
— Ничего, Пеструха, не горюй! У меня тоже однажды болел живот, а потом все прошло. Это у тебя от клевера, так ты уж больше не ешь его. — Потом он спросил у матери: — А папа знает, что наша Пеструха хворала?
— Где же ему знать, когда он с утра в лесу.
— Мама, как он придет, ты ему ничего не говори. Я сам все расскажу, ладно?
— Ну что ж, расскажи.
Глава 6 ПРИКЛЮЧЕНИЕ НА КРЫШЕ
После обеда Бобеш играл с кукленком, которого ему дал Гершл, но то и дело поглядывал в окошко и думал: «На дворе так хорошо светит солнышко, там играть веселее». Он вспомнил, что давно не был на крыше. Жилая часть их дома находилась под коньком крыши. Позади был хлев, а над хлевом крыша снижалась почти до земли. К гребню она поднималась полого и крутой была лишь у самого конька.
Улучив момент, когда никто на него не смотрел, Бобеш потихоньку выскользнул из комнаты, прихватив все свои игрушки, — и на крышу. Он, правда, знал, что на крышу лазить не полагается — и крыша от этого портится, и для самого опасно: ненароком упасть можно. Да ведь на крыше так хорошо! «И потом, если дома об этом не узнают, — думал Бобеш, — то и ругаться не будут».
Возле дома раскинул свою зеленую крону могучий клен В его прохладную тень попадала и часть крыши. В том месте, куда падала тень, крыша была холодной, а на припеке толь обжигал ноги. Бобеш любил побегать по нагретой крыше, а потом прохладиться в тенистой стороне, когда ногам становилось нестерпимо горячо. Он перенес на крышу все свои игрушки, натаскал туда камешков и выложил их в ряд на теневой границе. Жаркая сторона крыши — это заколдованное царство, где злой волшебник Живомор морит всех зноем. Сам Бобеш — добрый волшебник Живодар, он всех освобождает. Бобеш слышал такую сказку про этих волшебников и задумал поиграть в нее. Он перенес на теплую сторону солдатика, кукленка, ушки от кружек — и вот все его верные друзья очутились в плену у Живомора. Надо освободить их из неволи!
Под кленом лежала длинная сухая ветка. Он взял ветку, сел на нее верхом. Теперь это уже был волшебный конь Шемик. Поскакал он на Шемике с огненным мечом в руке, — а мечом служила палка, — и перелетел через высокую стену — стеной был ряд камешков; храбро сражался с войском чародея Живомора, пока не освободил принцессу. Принцессой, правда, был кукленок, а не кукла, но что за важность, если он на минутку побудет принцессой? Захватив принцессу, Бобеш опять ускакал в свое царство. Здесь он просватал ее за оловянного солдатика, и теперь надо было справлять свадьбу. Только вот как назвать принцессу? Ладно, пускай будет Боженкой. Немного погодя Бобеш передумал. Зачем называть принцессу Боженкой, когда та сегодня так скверно обошлась с ним? Нет, Боженкой называть не годится.
Пусть лучше принцесса будет Пеструхой. «Пеструха, — рассудил Бобеш, — вообще лучше Боженки». Во время свадьбы принцессу и принца снова унес злой волшебник. Злого волшебника, конечно, пришлось изображать самому Бобешу. Едва они попали в заколдованное царство, где их мучила немилосердная жара, как примчался Бобеш на своем верном Шемике и освободил их.
И так, верхом на ветке, Бобеш весело носился взад и вперед по крыше.
Дедушка в это время был в сенях и не знал, что Бобеш на крыше. Прислушался: где же это так громыхает? Сначала ему показалось, что на чердаке, где-то над хлевом. Потом он предположил, что в хлеву. «Наверное, коза сорвалась с привязи, — подумал он. — Та тоже иной раз эдак бухает». Но когда он отворил козий хлевушок, то увидел, что коза лежит и преспокойно жует. Тогда дедушка позвал мать и бабушку — пусть послушают, что за шум такой. Напуганные куры стали уже разбегаться из сеней.
— Это на чердаке, — сказала бабушка.
— Где-то над хлевом, — добавила мать.
— Постойте-ка, я гляну на; крышу. Может, там чьи-нибудь козлята, — решил дедушка.
Каково же было его удивление, когда он увидел, что это маленький Бобеш скачет во всю прыть по крыше на своем Шемике, мотает головой, волосы ему ветром раздувает.
— Ах ты разбойник! — воскликнул дедушка. — Это ты нас напугал?
— Дедушка, дедушка, — отозвался с крыши Бобеш, — я уже четыре раза освобождал принцессу с принцем из плена! И тебя и бабушку с мамой тоже — все вы были в заколдованном царстве. Теперь я вас всех вызволил!
— Молчи уж, лиса! — смеясь, крикнул дедушка. — Я вот вызволю тебя с крыши! Шут гороховый! Всех кур нам всполошил и Пеструху напугал. Ну-ка, живо слезай!
— Ну, дедушка, тут же хорошо!
— Нет, Бобеш, слезай… Мать, поди-ка сюда. Возьми прут да погони Бобеша с крыши — он не слушается!
Пришла мать и принялась бранить Бобеша:
— Бобеш, ты почему не слушаешься дедушку, раз он тебе велит слезть с крыши? Ведь ты всю крышу продырявишь своей этой палкой. Сейчас же слезь!
— Мама, я больше не буду ездить на Шемике — крыша и не прохудится. Только позволь мне еще немножко поиграть тут!
— Нет-нет, Бобеш, слезай живее, а то я сама погоню тебя оттуда хворостиной, если добром не послушаешься! — Она в самом деле подобрала еловую ветку возле чурбака для колки дров.
А Бобеш даже рад был, что мать собирается лезть за ним на крышу. Видя, что он и не думает слушаться, мать рассердилась и полезла на крышу:
— Ну погоди, озорник, ты у меня дождешься!
Вообразив, что мать играет с ним, Бобеш стал взбираться выше и выше. Крыша становилась круче, и ему пришлось лезть на четвереньках. Так он и лез, пока, наконец, не ухватился руками за гребень. Мать поднималась следом за ним. Вдруг она глянула вверх и, увидев Бобеша на самом гребне, обмерла от испуга и не могла дальше двинуться. Дедушка тоже напугался, видя, как высоко забрался Бобеш. Тут еще вышла бабушка, и теперь все они не сводили глаз с проказника Бобеша. Всем им было страшно, потому что недолго и беде случиться. Вдруг да не удержится, соскользнет вниз и весь обдерется… А если невзначай перевесится на другую сторону крыши — и подавно может убиться. А егоза Бобеш в довершение всего выкинул такую штуку: взял да и уселся верхом на гребне, как на коне! От радости, что ему удался такой номер, разбуянившийся Бобеш кричал:
— Я еду верхом на хате! Но, хата, но!
— Господи, убьется мальчонка! Меня прямо в дрожь бросает! — охала мать.
Дедушка попробовал добраться до Бобеша, но тоже не смог влезть на самый верх.
— А ну слазь, Бобеш, живо! — уже не на шутку сердилась мать.
— Ты, мама, сними меня!
— Сумел сам забраться, сам и слезай! Ах, Бобеш, какой ты неслух, как ты меня изводишь!
— Дедушка, ох, отсюда и далеко видно! И усадьбу, и пруд видно, и часовенку! А красиво-то как!
— Спускайся, Бобеш, не мучай меня! — Мать теперь чуть ли не упрашивала Бобеша.
Видя, что матери и впрямь не до шуток, Бобеш решил слезть, но предусмотрительно начал вести переговоры:
— А ты, мам, не будешь меня бить, когда я слезу?
— Если сейчас слезешь, то не буду.
— Ничуть?
