— Дедушка, я потом тебе кое-что скажу, когда останемся одни, ладно?
— Хорошо, хорошо, — кивнул дедушка и улыбнулся.
— Мы дошли почти до места, где строят дорогу. Людей там полным-полно.
— Дедушка, а у нас была сегодня ласточка!
— В комнате? — спросил дедушка.
— Ласточки приносят счастье! — обрадовалась бабушка.
— Гм… — улыбнулся дедушка. — Счастье, что она хоть ничего у нас не разбила.
— Всегда ты… — помрачнела бабушка.
— Мама, — подбежал Бобеш к матери, — теперь Франтишека может немножко покачать и бабушка. А я пойду погуляю.
— А уроки ты все сделал?
— Нам теперь не задают уроков.
— Вот жизнь пошла!
— Учитель нам теперь все время читает. Недавно прочел книжку о жуках.
Бобеш вышел, но тут же вернулся.
— Мама, — зашептал он, — к Веймолам идет жандарм!
— Он плохо кончит, — вздыхала бабушка.
В комнате все затихли. Бабушка подошла к двери и немножко ее приоткрыла. Ей хотелось услышать, что происходит у соседей. Но дедушка велел ей закрыть дверь. Сказал, что нехорошо подслушивать. Однако даже через закрытые двери было слышно, как заплакала соседка.
— Мама, а что там жандарм делает?
— Обыскивает.
— А что он ищет?
— Наверное, кто-нибудь заметил, как пан Веймола ловил зайца, и выдал его полиции. Теперь будет суд.
Все было именно так, как и предполагала мать. Лесник заметил в лесу Веймолу, донес на него, и жандарм пришел его арестовать. Но самого Веймолы не было дома. При обыске жандарм нашел одного зайца, запрятанного в шкафу, другой жарился в духовке. Веймолова ничего не скрывала. Она только просила войти в их положение, рассказала, как они голодали, как сам Веймола был без работы. Вот эти-то ее рассказы, жалобы и слезы и были слышны в комнате соседей даже через закрытые двери.
— Да, нищета, конечно, может довести до крайности. Бедный человек должен быть вдвое сильнее богатого, — сказала мать.
— Легче всего сказать о человеке, что он злой или плохой. Подумали бы лучше, почему? Богатым — им легко обо всем судить.
— А я думал, мама, что звери, которые живут в лесу и вообще бегают по свету, для всех.
— Наверное, только мыши, милый Бобеш, — засмеялся дедушка.
— А знают эти звери, чьи они?
— Прошу тебя, Бобеш, не задавай таких глупых вопросов.
— А почему они разрешают ловить себя людям, которым они не принадлежат? Дедушка, а рыбы тоже чьи-нибудь?
— Конечно. Как же иначе! Заплатишь за них — и они будут твои.
— А бабушка мне говорила, что господь бог сотворил зверей на благо всех людей.
— Пока что кто без денег, тот на них только смотрит, — улыбнулся дедушка.
— Уходит уже, — показала мать в окно на жандарма.
— А жандарм может ловить зайцев?
— Если это не его зайцы, то не может.
— А те зайцы, которых ловил пан Веймола, были жандарма?
— Нет.
— А почему же он пришел за ним?
— Потому что он охраняет имущество. Если бы кто-нибудь обворовал, к примеру, пана Веймолу, жандарм пошел бы тогда к вору.
— Дедушка, а если бы рыбы уплыли из реки куда-нибудь в другое место, узнал бы об этом тот, кто их купил?
— Нет, не узнал бы.
— А когда их ловят, как же он узнает?
— Кто-нибудь видит, как ловят. Так и узнают.
— А по-другому никак?
— По-другому трудно.
— А ему все эти рыбы нужны?
— Не все.
— Ну, а почему же он не дает тем, кому они нужны?
— Дает, но только за деньги.
— Все, дедушка, на свете за деньги?
— Все, Бобеш.
— Только здоровье нельзя купить, — вздохнула бабушка.
— Ну, и его не хватает для того, чтобы прокормиться, — ответил на это дедушка.
Дедушка с бабушкой готовили к сушке белые грибы, а Бобеш рядочками складывал их на деревянные доски. Подравнивал ряды и приговаривал:
— Один ряд пожарников, второй ряд пожарников, третий ряд пожарников…
Наконец все грибы были разложены, мать вытерла стол и принесла вареную картошку.
Бобеш не любил чистить картошку — она жгла пальцы. Когда картошка все же была очищена, Бобеш попросил мать полить ее маслом. Бабушка назвала Бобеша лакомкой, но дедушка моргнул ей и велел помаслить картошку.
— Ничего не поделаешь, — сказал он бабушке, — парень растет, и ему нужно получше есть. Нам уж это ни к чему. Мы растем теперь в землю.
— Что ты сказал, дедушка?
— Сказал, что в старости люди становятся меньше, — ответил дедушка.
— На самом деле?
— На самом деле. Они ведь приближаются к могиле.
Кто-то сильно хлопнул дверями в сенях.
— Наверное, Веймола вернулся домой. Опять будет скандал.
Дедушка был прав. Через минуту раздались пронзительные вопли Веймоловой и Марушки.
— Придется к ним зайти, — сказал дедушка и отложил ложку.
Бабушка советовала не вмешиваться в чужие дела. Но мать согласилась с дедушкой. Она опасалась за соседку и за Марушку. Но вдруг двери открылись, и вошла сама Веймолова, заплаканная, с растрепанными волосами.
— Я убежала, — плакала она. — Он меня убил бы, наверное…
Дедушка вышел в сени, но Веймола загородил ему дорогу. Он был явно пьян и взбешен.
— Домой! — кричал он с порога.
— Потише, сосед, потише! Приди в себя.
— Вы знаете, она меня выдала, и я должен сесть теперь в тюрьму! Я никогда еще не был в тюрьме. Ну хорошо, оставайся здесь!.. И ты тоже беги скорей к матери!
Веймола втолкнул в комнату и Марушку. Марушка упала, да так и осталась сидеть на полу.
— Нет, вы посмотрите только, что он делает!
Бобеш расплакался, маленький Франтишек — тоже.
— Наверное, все-таки придется идти за жандармом, — сказала мать.
Веймолова пыталась помочь Марушке встать, но та плакала и стонала. Среди рыданий можно было разобрать, что у нее болит голова, что отец ее ударил.
— Этого еще недоставало! — возмущалась мать Бобеша. Из соседней комнаты раздавались
