Энджи даже подкидывала им лишний повод для смеха.
— Прямо жду не дождусь, когда малыш наконец покатится по шоссе, — любила повторять она.
И соседи подталкивали друг друга локтями и перемигивались. А Энджи еще подливала маслица:
— Да. Мы с детьми едем по Северо-Шотландскому нагорью. Ветер треплет нам волосы. Наш городишко далеко позади.
Соседи прямо валились со смеху. А Энджи продолжала:
— Можно остановиться прямо на пляже. Напечь булочек и тронуться с утра пораньше. Следующая остановка — море.
Она разворачивала перед соседями все свои мечты, а они только и ждали, когда она опять займется работой, чтобы похихикать у нее за спиной. Видели бы они, как Энджи ухмыляется, когда затягивает болты.
И вот настало лето, и дом на колесах был готов. Блистая лаком, словно слоновий гроб, он занимал почти весь задний дворик Энджи некогда было даже умыться. Она была нарасхват. Соседи приглашали ее, и говорили с ней про домик, и смеялись на ее счет. Все вокруг думали, что Энджи окончательно рехнулась.
Теперь передвижной дом Энджи был на устах у всего города. Она всем рассказала, что у нее отпуск и что она трогается в путь восьмого июня. Седьмого все соседи поголовно собрались у заборов послушать Энджи. А она распиналась перед ними, куда поедет завтра. Сначала прямо на остров Скай. Несколько дней проведет там, а потом отправится в Инвернесс. Потом в Уллапул. Потом в Сатерленд. Вот такие у них планы. И чем обширнее эти планы были, тем больше подробностей желали услышать соседи. Им хотелось, чтобы она уж вляпалась, так вляпалась, по самое не могу.
Никто из них словом не упомянул, как же передвинуть дом на колесах, — зачем портить себе удовольствие? Просто хотелось лично увидеть, как Энджи выпутается.
Однако в тот день Энджи не притронулась к передвижному дому. В конце концов соседям надоело ждать и они отправились дрыхнуть — в полной уверенности, что представление состоится завтра. Восьмого числа.
Когда соседи продрали глаза на следующий день, передвижное жилище стояло на улице перед домом и ослепительно сияло на солнце. На небе не было ни облачка. Прекрасный день для начала путешествия по Шотландии.
Люди ходили с вытаращенными глазами. Дом на колесах уже был прицеплен к «протону» Джона. В соседних домах трезвонили телефоны. Люди сбегались посмотреть на зрелище. Детишки не могли сообразить, с чего это вдруг такая суета.
К тому времени как Энджи и Джон вышли к машине в шортах и гавайках, собралась уже порядочная толпа. Все шарили глазами по садику, который выходил на улицу: где тут кран, следы колес или что-нибудь в этом роде. Однако все были согласны с тем, что кран (а чем еще можно перенести эту штуку?) перебудил бы ночью всю улицу. Что-то тут не сходилось.
Энджи и Джон поприветствовали знакомых, сели в машину и — «
Если бы прошлой ночью они дождались нужного момента, то увидели бы, что Энджи и Джон потихоньку развинтили крышу у своего передвижного дома, затем сняли с рамы стенки и мебель. Все это они глухой ночью перетащили на улицу и собрали фургон по новой. А когда все было готово, то, навострив уши, соседи могли бы услышать тихий смех этих двоих. Точно такой же смех раздавался в машине, когда Энджи и Джон направлялись в сторону Северо-Шотландского нагорья.
Когда Венди жила с Джонси, они, бывало, поколачивали друг друга. По правде говоря, Венди всегда одерживала верх. Но если на ней оставалась хоть царапинка, сестры кидались на поиски Джонси. Когда последний попадался им в руки, неизменно оказывалось, что у него исцарапано лицо, а там, куда соблаговолила приложиться Венди, имеется еще и парочка приличных синяков. Ну, сестры и оставляли все как есть. В конце концов, когда поступали сведения об очередной драке между Венди и Джонси, сестры уже и не вмешивались.
Но поначалу было совсем другое дело. Мне иногда кажется, что собственные браки у сестер потому и распались, что они слишком уж совали нос в семейные дела друг друга. Не успевала одна из сестер выйти замуж, как остальные коршунами начинали кружить над ее гнездышком, высматривая, что не так. Стоило сестре загрустить, как она подвергалась перекрестному допросу. Если жена из семейства ведьм, жить с ней вовсе не так весело.
Так что когда Венди вышла замуж за Джонси, новобрачные сразу оказались под колпаком у сестер. Но наиболее плотной была опека со стороны Энджи. От ее внимания не ускользала ни одна шишка, припухлость или царапина, не говоря уже о синяках.
На первых порах у Энджи в отношении Джонси еще имелись, так сказать, «сомнения в пользу ответной стороны». Но в ту субботу, когда Венди пришла к ней с синяком под глазом, Энджи вылетела из дома как десятишиллинговая ракета. Внутри у нее все кипело, но, когда она шла к дому Венди, со стороны могло показаться, что она выскочила купить печенья, булочек, пирожных или там кофе — что хотите.
— Привет, Энджи, — говорили знакомые.
Она с улыбкой отвечала им легким кивком.
У Венди дома дверь стояла нараспашку, а в квартире никого. Энджи замерла и прислушалась. Тишина была того рода, когда заранее знаешь, что в помещении кто-то затаился.
Прошло несколько минут. Энджи выпила воды, вышла из квартиры, закрыла дверь и сделала шаг- другой по двору. Затем она развернулась, тихонько проскользнула обратно в дом и притаилась на кухне.
Вскоре на чердаке послышалось какое-то копошение. В то время Венди с Джонси жили в квартире на последнем этаже. Энджи спряталась за холодильник. Ну хорошо, хорошо, она частично спряталась за холодильник. Затем чердачный люк открылся, Джонси спрыгнул вниз и направился к кухне. На ходу он бормотал что-то насчет того, как он убьет эту суку.
— Еще и напустила на меня эту жирную сволочь Энджи. Опухнуть можно.
Джонси вошел в кухню и полез в холодильник за пивом. Скрип дверцы наложился на голос Энджи.
Джонси чуть не обделался. Он молил о пощаде, клялся и каялся. Он сваливал все на Венди. Он хныкал, что это все алкоголь и что больше такого не повторится. Энджи дала ему возможность поплакать. Когда Джонси обратился в трясущуюся развалину, она четко объяснила ему, что случится, если он еще раз осмелится поднять руку на Венди. Джонси клялся всеми святыми, что больше не будет.
Энджи направилась к выходу. Джонси подобострастно оказывал ей все мыслимые знаки внимания и благодарил за доброту. Энджи открыла дверь, и сердце Джонси радостно забилось в предвкушении ее ухода.
Энджи вышла во двор, подумала, развернулась и шарахнула Джонси в подбородок своим коронным ударом. Джонси вырубился сразу. Челюсть у него была сломана, и он еще несколько недель вынужден был ходить в наморднике.
Энджи подождала, пока Джонси вернется от врача. Первое, что он увидел, вернувшись домой, была Энджи — она сидела на лестнице и потребляла его пиво из холодильника. Убедившись, что Джонси в состоянии понимать слова, Энджи еще раз изложила ему суть:
— Мне подумалось, что тебе не помешает увидеть в натуре, что будет, если ты еще раз осмелишься поднять руку на нашу Венди.
Вот вам Энджи во всей красе.
Кое-что про Линду
Линде, как и Энджи, под сорок Она перемещается в инвалидной коляске, но ее вины в том нет. Чтобы
