Неделю спустя Лионель показывал ему свои владения.
Он рассказывал о сахарном тростнике, о механизации, о не использованных еще возможностях, а Фрэнсис поймал себя на том, что хотя он с неподдельным интересом слушает своего дядю, думает он о том, насколько разные Лионель и Кэт, и, что совершенно непонятно, как они могли пожениться.
Когда они вернулись к дому, Лионель показал на двух пятнистых лошадей, пасшихся за забором:
– Питомцы Кэт. Она понимает толк в разведении лошадей, но этих двух она пестует, как комнатных собак. Наверное, из-за того, что у нее нет детей.
Фрэнсис промолчал.
– Доктора говорят, что она никогда не сможет иметь детей. У нее что-то там разладилось после выкидыша.
– Мне очень жаль, – сказал Фрэнсис.
– Кэт помогает мне. Она ведет бухгалтерские книги, объезжает плантации – лишняя пара глаз, – они спустились по ступенькам. – Я отвезу тебя к отцу. Я бы предложил тебе остаться пообедать, но Кэт в городе. Мне нужно встретить ее в половине первого.
Фрэнсис почувствовал легкое разочарование. Смешно!
– Ничего, вы и так уделяете нам столько времени. Со стороны Кэт было большой любезностью отвезти нас тогда в Элевтеру.
– О, она это любит! Она обожает показывать остров гостям. Она славная, – помолчав, несколько смущенно он добавил, – тебе могло показаться, что я был с ней немного грубоват тогда, на свадьбе… Я все понимаю, она болеет сердцем за всех и за все, но когда-нибудь это причинит ей неприятности. Я-то это понимаю, и злюсь, но ничего не могу с собой поделать.
Фрэнсису почему-то было неприятно слышать эти слова, и он неловко повторил:
– Вы так к нам добры.
– Все что нужно, только скажите. Если что-то беспокоит, просто скажите.
– О, все прекрасно, только Марджори волнуется, что ей не хватит нарядов.
– Никаких проблем. Пойдите к Да Куньи. Платья у него из Франции, Марджори может накупить себе одежды на два года вперед.
– Боюсь, так долго мы здесь не пробудем.
– Вы задержитесь дольше, чем думаете. Если только не хотите оставить все на попечение «Аттербери и Шоу».
– Я, наверное, так и сделаю. Но сначала все-таки попытаюсь продать сам, запрошу минимальную цену.
– Что ж, попробуй, – кивнул Лионель. И они вернулись в Драммонд-холл.
Мистер Аттербери проводил Фрэнсиса до двери.
– Мой человек быстро свяжется с нужными людьми. Могу вас заверить, мистер Лютер, что эта сделка дело решенное.
Фрэнсис поблагодарил его, скрестив украдкой пальцы. На улице его ждал взятый напрокат автомобиль, но ему почему-то не хотелось возвращаться к расписанной по часам жизни Драммонд-холла, и он пошел вниз по Причальной улице, мимо классического георгианского фасада «Барклай банка», к площади.
Был базарный день, и город кипел жизнью. Автобусы доставляли людей из деревень, босые женщины в соломенных шляпах были одеты в хлопчатобумажные платья неописуемых ярких расцветок. Дети всех возрастов бегали среди связок бананов, плодов хлебного дерева, рыбы и кокосов. Желтые собаки – все собаки здесь были, похоже, одной породы, хотя в них было намешано много кровей и эта смесь сама уже превратилась в породу – рыскали повсюду в толпе и дрались из-за еды.
Фрэнсис немного постоял, наблюдая оживленную картину, и свернул за угол. У сиротского приюта он остановился, чтобы послушать пение детей – в предыдущее воскресенье он слышал их на службе в соборе. Напротив приюта было кладбище. Он перешел улицу и ступил за ограду, но не пошел дальше, а, погрузившись в ощущение безмятежной радости, дослушал гимн и вернулся на тротуар.
Не слишком знакомый с городом, он свернул под аркаду. В густой тени фиговых деревьев стояли дома с узкими окнами и похожими на кружево железными балюстрадами. Их вполне можно было бы встретить в Париже на площади Вогезов. Он остановился на следующей маленькой площади, чтобы прочитать надпись на круглой бронзовой табличке, вделанной в мостовую. Она гласила: на этом месте 11 июля 1802 года был казнен через повешение Самуэль Вернон, член Совета Его Величества, за убийство своего негра-раба Плуто.
– Ужасная история, не правда ли?
Из-под большой соломенной шляпы ему улыбалась Кэт Тэрбокс.
– Этот зашел слишком далеко. Ему нравилось смотреть, как людей забивают до смерти. В конце концов не выдержали даже пэры. Его судили и повесили.
– Очень сложное общество! – потряс головой Фрэнсис.
– О да! Оно по-прежнему такое. А что вы делаете в городе?
– Брожу по улицам. А вы?
– У меня здесь маленькая контора. Семейная консультация. Да, я знаю, что пытаюсь вычерпать ложкой океан. Я заметила, вы подняли бровь.
– Да? Я не хотел.
Наступил момент, когда нужно было либо сказать несколько вежливых слов и расстаться, либо найти
