вещей.
Откуда он все это знает? Да что видел этот паренек в своей жизни, кроме жалкой деревенской хижины?! Он и в Коувтауне-то бывает редко, а уж Барселона… Волна сочувствия поднялась в Ти.
– На сегодня все, – сказал он, убирая инструменты.
– Тогда, до завтра.
– До завтра.
Так проходили недели, Ти была непонятно счастлива и больше не чувствовала себя одинокой. По утрам из окна своей спальни она смотрела, как вороны прилетают с гор и клюют что-то на дедушкиных королевских пальмах на подъездной аллее. Тянулась череда тихих дней. Теплыми вечерами после дождя она стояла у окна в ночной рубашке и слушала поющих в кронах деревьев ржанок. Ее счастье было таким умиротворяющим! Она не знала почему. Она даже не задавала себе этого вопроса.
Гамак слегка раскачивался между двумя мастиковыми деревьями, растущими за домом. Они были такими высокими, что их вершины наклонялись от ветра, в то время как внизу было тихо. Зевая, Ти положила книгу на колени. Дедушка спит, воскресный послеобеденный сон; весь мир, кажется, погрузился в дрему.
Она очнулась. По дорожке за клумбами роз быстро шел Клайд, покачивая бамбуковой птичьей клеткой.
– Что там у тебя? – крикнула Ти.
– Попугай, – крикнул он в ответ.
– Я хочу посмотреть!
Он поставил клетку перед гамаком. В ней сидел огромный попугай, фута два ростом, королевская птица с перьями цвета аметиста и изумруда.
– Цицерон, – гордо сказал Клайд. – Императорский попугай.
– Где ты его нашел?
– Поймал утром. Между прочим, это было непросто.
– А что ты собираешься с ним делать?
– У меня есть покупатель. Матрос с итальянского корабля. Он как раз приплывает в этом месяце. Я пообещал ему такого, когда он был здесь в последний раз.
Птица приподняла крылья, но поскольку в клетке было мало места, чтобы расправить их, покорно их сложила и забылась в терпеливом ожидании. Но круглые, настороженные и любопытные глаза смотрели на Ти, словно отвечая на ее внимание. Ей стало жалко попугая.
– Какой спокойный… – заметила она.
– Еще не привык к клетке. Он напуган.
– Он ужасно грустный, правда?
– Возможно, мисс Ти.
– Они так быстро летают – так любят летать!.. Дедушка говорит, что они живут до шестидесяти лет.
– Так оно и есть. Этот попугай молодой. Года два, не больше.
– Значит… оставшиеся пятьдесят восемь ему придется провести в тюрьме!
Клайд посмотрел на попугая, потом перевел взгляд куда-то вдаль.
– Сколько тебе пообещал заплатить этот моряк?
– Он точно не сказал, думаю, что много.
– Сколько бы он ни дал, я дам больше.
– Вам… вам нужен этот попугай?
– Да. Я хочу купить его и выпустить на волю. Клайд не знал, на что решиться:
– Если вам так хочется, я выпущу его сейчас, прямо здесь. Мне не нужны деньги.
– Нет, я заплачу. А то получится несправедливо. А попугая мы должны выпустить не здесь, а там, где его дом.
– Он найдет дорогу домой. Это высоко на склоне Морн Блю.
– Я хочу посмотреть, где они гнездятся.
– Их гнезда очень высоко, на старых пальмах. Посмотрите на его крепкий клюв – он может выдолбить себе дупло за пару минут.
– Я знаю, но все равно хочу посмотреть.
– Подъем туда очень трудный, – с неохотой сказал Клайд.
– Ты не хочешь идти? Тогда я пойду одна. Дай мне клетку.
– Мисс Ти, вы не сможете взобраться туда одна. Вы заблудитесь или упадете.
– Тогда иди со мной.
Сначала дорога шла через банановые плантации, потом постепенно стала подниматься вверх. Теперь
