Глава 13
За час до рассвета море фосфоресцировало. Пирога накренилась, фонарь в руке Билла задрожал, Клэренс вытянул невод и положил его на дно лодки.
– Неплохо для любителя. Богатый улов мальков! Кое-что мы продадим, что-то подарим твоим друзьям, а остальное – нам на ужин, – он взялся за весла. – Тяжелая работенка, если этим зарабатывать себе на жизнь, но совсем неплохое времяпрепровождение развлечения ради. А ты как думаешь, сынок?
Клэренс и не ждал ответа от собеседника. Билла это устраивало, так как сам он был молчун. Он очень привязался к старику, больше чем к кому бы то ни было. Он устроился на корме и смотрел, как занимается заря за горизонтом и парят над морем птицы.
– Эта лодка похожа на пироги, которые делали карибы острием лука. Сделана из ствола камедного дерева. Они валили дерево во время новолуния, думали это спасает от гниения. Волшебство, магия древних. Э… думаю, все мы верим в какие-то чудеса, в волшебство. Правда?
Стало светло, выключили фонари. Цепочка маленьких лодок потянулась к берегу, к Коувтауну. Ночные рыбаки возвращались домой. Все они проделали длинный путь, огибая остров. Зубчатая линия верхушек деревьев становилась видимой, по мере того как прояснялось небо. Светлело. Далеко на высокогорных пастбищах пасся домашний скот. Крыши деревенских домов сверкали в лучах солнца. Красивый дом с огромными воздушными клумбами и газонами возник будто из небытия.
– «Крис-Крафт», – сказал Клэренс, указывая на частное владение. – Посмотри, как он красив. Потянет аж на пятьдесят тысяч долларов!
Внизу на обрыве стоял дом с портиками и колоннами. Типичный дом землевладельца Вест-Индии. Ставни были закрыты. Должно быть, его обитатели спали.
– «Флориссант», – сказал Клэренс. – Владение семьи Фрэнсисов. Сзади него имение «Маргарита». Раньше принадлежало Драйденсам. Один из них женился на девушке из семьи Фрэнсисов. Я тогда был мальчишкой. Женился по расчету, из-за богатства, состояния и прочего. Полковник Драйден был моим командиром во время Первой мировой войны.
Билл встрепенулся. Такое интересное сообщение он услышал в первый раз.
– Вы были на войне! Вы никогда не рассказываете о войне.
– Не люблю вспоминать. Плохое время!
– Вы убили кого-нибудь?
– Никогда не задавай подобных вопросов! – серьезно ответил Клэренс. – Если человек убил другого, то не по своей вине. И не надо лишний раз ему напоминать об этом! Хотя я и не знаю, что значит убить человека. Самому не довелось. Я служил в столовой.
– Ну а что плохого-то в этом? Клэренс вспоминал:
– Это было… вся война – это то, чем мы жили. Например, черный в британской армии и мечтать не смел, что когда-нибудь станет офицером; выше сержанта он подняться не мог. В Таранто – это в Италии, я служил там, – нам не разрешали ходить в кинотеатры или офицерские столовые. Эти запреты – вообще-то, это, конечно, все мелочи – сводят с ума. Некоторые не выдерживали. В Таранто был бунт. Ужасно, когда люди теряют разум, так ведут себя! – он перешел на шепот.
– Я не слышу вас, – с нетерпением сказал Билл.
– Я говорю, ужасно, когда люди поступают так безрассудно. Они совершают жуткие поступки, и также поступают с ними. Я потерял там младшего брата.
– Умер?
– Да. Застрелен во время бунта. Я вернулся домой. Я работал на грузовом корабле «Ориана». Он привозил назад мятежников для исполнения приговора.
– И это был конец?
– Да нет. Конца нет и не будет. Каждый конец порождает начало. Так, в 1919 в Гондурасе и на Тринидаде было много мятежей и бунтов. После демобилизации черные солдаты буйствовали: сжигали дома и владения белых, магазины, учреждения. Билл был взволнован:
– А что было потом?
– Все восстания были подавлены. Да, так бывает всегда. Только насилие ничего не решает. Все мечты и красивые разговоры – ничто, если все кончается войной. Ты знаешь, – задумчиво сказал Клэренс, – об этом много говорили, а британская Лейбористская партия поддержала предложение Дю Буа о создании Африканского государства из бывших германских колоний; это мы помогли Британии завоевать эти колонии. Репарация за вековое рабство, так он сказал, отдавая нам нашу исконную землю, с которой были изгнаны наши предки. А на Барбадосе даже планировали репатриировать негров Вест-Индии.
– Что такое репатриировать?
– Вернуть их на Родину. Но, – Клэренс с пафосом продолжал, – к сожалению, все это закончилось ничем. Здесь мой дом, и здесь жили шесть, – Клэренс считал, загибая пальцы, – семь или восемь поколений моих предков. Если я не ошибаюсь, два столетия. Думаю, и твои тоже. Тебе кто-нибудь рассказывал об этом?
– Нет, – ответил Билл. Глупый вопрос! Кто мог рассказать ему?
– Да, ты еще слишком мал, чтобы интересоваться подобными вещами. Ты голоден? Дезире дала с собой бутерброды и пирог.
Билл заметил, что Клэренс больше не называет ее Диззи, Патрику это не нравится. Клэренс развернул сверток:
– Кокосовый пирог. Твой любимый. Она очень любит тебя, Билл. Ты ведь знаешь?
Билл кивнул, он почувствовал раздражение. Она никогда не любила его. Она хорошо с ним обращалась, потому что этого хотел Патрик и с сиротой положено быть добрым. Да, интересно сидеть молча и наблюдать со стороны за людьми, оценивать их. Нехитрое это дело! – так размышлял Билл, поедая бутерброд. Дезире
