– Да, но это лишь рабочий люд, – презрительно сказал Дуглас. – У подобных людей нет ни власти, ни политического влияния. Они не в счет. Значительно большим влиянием в Англии пользуется средний класс. На него сориентированы главным образом «Дейли» и «Санди геральд», с суммарным тиражом чуть меньше пяти миллионов экземпляров. Если вам нужны голоса, то лучший выбор, конечно же, «Геральд». Хотя это довольно сложно, мы сумеем убедить крупнейших акционеров превратить «Геральд» в отдельную компанию, подчиненную «Трибюн».
Толстяк нервно заерзал в кресле. Дуглас не предупредил его о подобном повороте событий. В минуты подобных потрясений у Оукленда проявлялась крайне скверная привычка, причем совершенно неосознанная. Он сначала ковырял указательным пальцем в носу, а затем засовывал этот палец в рот и начинал сосать.
Дуглас, не обращая на него внимания, продолжал развивать свою мысль:
– В таком случае основные финансовые расходы на поддержание аппарата и типографские услуги остались бы за «Трибюн», а «Геральд» сохранила бы издательскую и коммерческую независимость. Для владельцев, на мой взгляд, такой вариант наиболее привлекателен. Да и престижен, – добавил он.
– Весьма заманчивое предложение, – ответил Купер. – Когда вы сможете подготовить для меня все финансовые выкладки? Завтра получится?
Головы присутствующих дружно повернулись в сторону Толстяка, который мгновенно перестал сосать палец.
– Я сегодня же все подготовлю, – пообещал он. А сам подумал: «До чего же хитрый лис этот Дуглас! Наверняка замыслил это заранее».
Карсон же не произнес ни слова – события развивались по его сценарию.
Джорджина пыталась оценить возможные последствия, к которым могло привести осуществление ее коварного замысла. Операция против Шэрон носила тактический характер, и время для ее осуществления следовало рассчитать самым тщательным образом. Но окончательно решилась она, когда в пятницу ей домой доставили свежий выпуск «Дейли трибюн».
В течение последних двух недель Майкл и еще двое журналистов Джорджины работали над интереснейшей статьей, материал для которой получили от человека, приближенного к премьер-министру. Речь шла о том, чтобы ограничить возраст царствования королевской особы шестьюдесятью годами. В окружении Блэра надеялись, что таким образом сумеют повысить уважение к членам правящей династии.
«Бомба» из этой статьи скорее всего не вышла бы, однако Джорджина рассчитывала отвести под нее целый разворот – вторую и третью полосы.
И вот теперь статья почти слово в слово была напечатана в «Дейли трибюн».
Джорджина потянулась к телефону, чтобы позвонить Майклу, когда раздался звонок. Услышав голос Гордона, она сказала:
– Пора действовать. Сдобри блюдо жгучим перцем.
Оба прекрасно понимали, насколько легко организовать прослушивание их телефонов, поэтому условились: словосочетание «жгучий перец» будет означать начало операции.
– Хорошо, – тут же ответил Майкл.
Глава 11
Личный шофер высадил Шэрон возле парадного ее дома в Фулеме после полуночи. Еще не вставив ключ в замочную скважину, она услышала нетерпеливое мяуканье Рокки. Едва Шэрон вошла, как кот принялся тереться об ее ноги, настоятельно требуя внимания к своей персоне. Шэрон бережно подняла с пола пушистый черно-белый комок, прижала его к лицу и вдохнула неповторимый кошачий запах. Божественное ощущение!
Мало кто знал о существовании Рокки. Шэрон была убеждена: если кто-то проведает о животном в ее доме, то сочтет это проявлением слабости, а последнее нанесло бы урон ее авторитету. Шэрон приводила в ужас одна мысль о том, что кто-то подумает о ней как о старой деве, единственным утешением которой стал престарелый кот. Рокки забрел в ее дом одиннадцать лет назад. Одно ухо висело, надорванное, половины хвоста недоставало; она полюбила его с первого взгляда.
На полу под дверью лежал конверт с пометкой «Срочно, лично в руки, конфиденциально». Шэрон осмотрелась, нет ли еще писем. Больше ничего не было. «Неужели они забыли?» – горько подумала она. Возможно, хоть на автоответчике сообщение оставили.
Первым делом – стакан вина. В холодильнике было пусто, если не считать двух апельсинов, бутылки испанского шампанского и полудюжины бутылок шардонне, ее любимого вина. «Шоколадный торт- мороженое я оставлю на потом», – твердо сказала себе Шэрон и, прикрыв холодильник, уставилась на небольшую цветную фотографию, прикрепленную к его дверце с помощью двух магнитиков.
Просто невозможно поверить, что изображенная на фотоснимке женщина, загорающая на пляже в зеленовато-лимонном бикини, – это она, Шэрон. Разъевшаяся сверх всякой меры физиономия с отвисшими щеками и шестью подбородками. Толстые бесформенные руки скрещены в попытке хоть немного скрыть огромное пузо, нависающее многочисленными складками над плавками. А бедра? Бр-р-р! Не просто целлюлит, а слоновая болезнь какая-то! Шэрон невольно представила рекламу средств для похудения с фотографиями «до» и «после».
Не отрывая взгляда от фотографии, Шэрон начала заклинать:
– Никогда больше не позволю себе располнеть, никогда больше не буду жирной.
Она налила себе полный стакан вина, прошла в гостиную – классический образец дурного вкуса – и плюхнулась в большое розовое кресло рядом с телефонным столиком.
Семь первых сообщений на автоответчике были из редакции, все посвящены тем или иным рабочим проблемам, следующее – от Лиз, подруги Шэрон. Лиз напоминала, что на субботу у них намечен девичник. «Девиц» на подобных мероприятиях всегда бывало двое – Шэрон и сама Лиз.
Субботние походы с подругой в китайский ресторанчик стали традицией, потому что Карсон, этот примерный семьянин, на уик-энды неизменно уезжал домой, а Шэрон всегда оставалась одна.
