ты поймешь, что по неразумию загубил свой талант…»
— Учебная боевая тревога! — пророкотало из динамика корабельной трансляции.
Лейтенанта Русакова тревога застала на юте, где он в одиночестве смотрел, как вскипают за кормой пенные шапки кильватерной струи. Расставание с женой отозвалось в сердце щемящей грустью, и ему не хотелось быть на людях.
Он прибежал на свою стартовую батарею, когда весь расчет был уже в сборе.
— Товарищ лейтенант, — доложил ему старшина команды мичман Кудинов, личный состав первой стартовой батареи на местах.
Мичман в полтора раза старше лейтенанта, темные виски его уже прорежены сединками. Потому Русаков стеснялся называть Кудинова официально по званию и фамилии, а чаще обращался к нему по имени-отчеству.
— Есть, Николай Федорович, — откликнулся он и теперь. Спешно включил на своем пульте тангенту переговорного устройства и доложил на главный командный пункт:
— Первая стартовая батарея к бою готова!
— Принято, — тут же в ответ раздался голос командира.
— Дать питание! — подал первую команду Русаков.
— Питание подано! — доложил Кудинов.
— Включить высокое!
— Высокое включено!
Лязгнули задвижки тяжелой бронированной двери. На пост заглянул заместитель командира по политчасти Валейшо. Увидев его, Русаков вскочил с кресла, но замполит жестом велел ему оставаться на месте. Сам он устроился возле переборки, чтобы никому не мешать.
— Снять первую блокировку!
— Первая снята!
— Да, сложное у вас хозяйство, — сказал Русакову замполит, когда весь цикл, вплоть до условного старта, был закончен.
Лейтенант неопределенно шевельнул плечами.
— Норматив вы значительно превысили, — поглядел на часы Валейшо.
— Теоретически да, а вот что будет при фактическом пуске…
— Все образуется, Игорь Андреевич, — закончил разговор замполит. Главное — побольше уверенности в собственных силах, в своих подчиненных, во вверенной технике. А опыт придет, непременно придет.
Глава 4
Возвратясь на судно, Татьяна узнала, что погрузка на обратный рейс до Ленинграда будет в японском порту Хакодате. Морская судьба перелистывала новую экзотическую страницу не ей одной, а всему экипажу «Новокуйбышевска». В Японии бывал пока один старпом Алмазов, и то во времена своей курсантской юности.
На Сангарский пролив вышли из Находки с небольшим попутным грузом по хорошей погоде. В Японском море погуливала легкая зыбь, почти неощутимая даже для полупорожнего судна.
Героем послеобеденной «травли» стал хозяин кают-компании — старпом. Пощипывая недавно отпущенную рыжеватую шотландскую бородку, вспоминал он первые послевоенные годы:
— В сорок восьмом поступил я в ТОВВМУ — Тихоокеанское высшее военно-морское училище. Тогда оно не носило еще имени адмирала Макарова, как сейчас. Отмаялся первый курс без двоек, а летом спустили нас в трюм учебного судна «Тобол», бывшего японского сухогруза «Окай-мару», отправили в штурманский поход до Чукотки. Помню, сразу после залива Петра Великого отломился нам штормяга баллов до восьми, многим тогда захотелось на бережок, домой к маме… Когда нас измочалило на швабры, прошел слух, что срочно возвращаемся во Владик, то бишь во Владивосток. Так оно и вышло на самом деле, завернули нас почти от самого пролива Лаперуза. Радости было полный трюм!.. В Золотом Роге нас выгрузили с опостылевшего «Тобола» и развели поотделенно на фрегаты, которые нам во время войны передали американцы по ленд-лизу, то есть взаймы до победы над супостатами. Мое отделение попало на восьмерку. Дали нам кубрик, который по сравнению с тоболовскими шхерами показался нам райским уголком. Надо пояснить, что прокатные кораблики эти почти год простояли в заводе, их подновляли и вылизывали, чтобы вернуть прежним хозяевам. Все буквально восстановили, даже «поправки на дураков» — всякие там пояснительные таблички сделали снова на английском. В один прекрасный день наш отряд двинулся в Страну восходящего солнца. С погодой повезло, как нам сейчас, море уморилось и взяло передышку. За полтора суток дошлепали к Сангарскому проливу. Перед входом в него нас встретили американские эсминцы, и дальше мы пошли с почетным эскортом. Прошли вдоль северо-восточного побережья острова Хонсю, затем через пролив Кии вошли в Токийский залив, встали на рейде Иокогамы. Теперь, говорят, Токио уже соединился с Иокогамой, а тогда до столицы было приличное расстояние. Мне повезло, я попал в автобусную экскурсию по Токио. Не очень-то узнаешь большущий город из окошка автобуса. Правда, несколько раз останавливались, выходили посмотреть. В памяти застрял лишь императорский дворец за высокой каменной стеной, да какие-то храмы, не то синтоистские, не то буддистские… На улицах было полно американских солдат и матросов. Со страшной скоростью гоняли они на своих «джипах», один едва не врезался в наш автобус. Да еще помню хрупких японских женщин в цветных кимоно с широкими кушаками, они семенили маленькими ножками и двигались совсем неслышно, как тени…
— Какая уймища впечатлений! — с ехидцей воскликнул Юра Ковалев.
— Ну а как американские специалисты принимали ваши корабли? поинтересовался Ян Томп.
— О, этого я никогда не забуду! — оживился Алмазов. — Двое суток мы авралили с утра до ночи, так что чистоту можно было носовым платком проверять. Сами оделись с иголочки. А они пришли в повседневных рубашках с расстегнутыми воротничками. Два офицера и несколько старшин. Галопом пробежали корабельные помещения. Старшины включали механизмы, и, едва те начинали работать, офицер кивал, говорил: «О'кэй!» — и тут же отправлялся дальше. За полдня закруглили приемку. Подписали все бумаги, потом нас построили по левому, их — по правому борту, торжественно спустили советский флаг и подняли американский. Вот и вся игра!
Как же было обидно, когда мы узнали, что все наши первые фрегаты они вывели на буксирах в океан и там затопили на глубоком месте. Стоило тратить силы и средства на их ремонт!
— Продемонстрировали свое экономическое могущество, — сказал помполит.
— История эта получила неожиданное продолжение, — снова заговорил старпом. — Вторую партию кораблей уже не стали готовить так тщательно: какой резон наряжать будущих утопленников? А когда привели их на сдачу, тут наши союзники вновь показали характер: стали проверять все скрупулезно, до последнего винтика. Приходилось по ходу дела устранять неполадки. Простояли на рейде почти целый месяц, но один из кораблей американцы так и не приняли, пришлось вести его обратно. Вот такие пироги!
— Они до сих пор ведут себя в Японии как хозяева, — сказал Воротынцев. — Понастроили там баз, полигонов, в японские порты заходят их военные корабли, даже атомные подводные лодки.
— Японцы тоже хороши! — усмехнулся Ян Томп. — Записали в конституции, что никогда не будут воевать, а сами вскоре организовали «Силы самообороны», которые с каждым годом растут. Одних кораблей почти полтысячи. Вы, наверное, слышали, это было в нашей печати, два года назад японское правительство наградило посмертно почти два миллиона солдат и офицеров, погибших во второй мировой войне. И сейчас их бизнесмены делают барыши на крови вьетнамского народа…
— Позвольте напомнить японскую пословицу: когда идешь в гости, не настраивайся ругать хозяев! — весело выкрикнул Юра Ковалев.
— Надо учесть, что в Японии сейчас не 1967 год, а 42-й год Сева, что означает 42-й год правления императора Хирохито, — сказал напоследок помполит Воротынцев.
