— Лейтенант Русаков, — спросил вдруг командир, — напомните, какие военно-морские базы Турции расположены здесь, в Мраморном море?
«Проснулся лев», — нехорошо подумал Игорь, а вслух перечислил порты Измитского залива.
— А базы Средиземного моря?
Русаков ответил и на этот вопрос.
— Верно, — одобрительно кивнул Урманов. — Плюс еще полдесятка баз на Черноморском побережье. Как вы считаете, не многовато ли для государства с небольшим флотом?
— Турция предоставляет свои порты натовцам.
— Вот тут вы попали в самую точку, лейтенант. Командующий шестым американским флотом Уильям Мартин еще год назад заявлял: «Мы должны превратить Средиземное море в суверенное озеро НАТО и выдворить отсюда русских».
— А все ли знают, как и когда американцы появились в Средиземном? продолжал разговор поднявшийся на мостик Валейшо. — В сорок втором году под предлогом высадки десанта в захваченной немцами части Северной Африки. И застряли до сегодняшнего дня. Понимают значение этого региона. Если раньше Балканы считали пороховой бочкой Европы, то теперь пороховым погребом всего мира становится Ближний Восток. Теперешние события это со всей явственностью доказали…
— Я думаю, не зря они стянули сюда целую армаду: три авианосца, два крейсера, более десятка других кораблей, — сказал Урманов. — Знали, наверное, о готовящемся нападении Израиля на арабов и решили на всякий случай подстраховать Тель-Авив.
— Египетское радио передавало о прямом участии американцев в боевых действиях на стороне израильтян.
— Дело тут темное. Трудно понять, как удалось Израилю за шесть дней захватить весь Синайский полуостров…
Широкой извилистой рекой поплыли назад Дарданеллы. Берега этого пролива не были такими живописными, как побережье Босфора: среди зеленой растительности здесь то и дело виднелись рыжие проплешины пустошей. На склонах пологих холмов пестрыми заплатками лепились селения с неизменными камышинками минаретов. Особенно пустынным выглядел Геллипольский полуостров — правый, европейский берег Дарданелл.
Возле Чанаккале — самого узкого, чуть больше километра, колена пролива — капитан Свирь снова выбрался на сигнальный мостик. Увидел стены старинной крепости в форме сердца, форты береговой артиллерии с застывшими жерлами пушек, несколько пирсов, гребенками отходящих от берега, и возле них узкие сверху, приплюснутые, как рыбины, корпуса военных кораблей. На одном из них, видимо, сыграли тревогу, вдоль обоих бортов побежали люди.
— Ишь ты, — опуская бинокль, усмехнулся старшина Хлопов, — как у нас бегут: в нос по правому борту, а в корму — по левому…
— Как пояснялось в петровском уставе: «…дабы в суете лбами не сшибались», — сказал Свирь.
За Чанаккале пролив снова пошел вширь, подул свежий морской ветерок, заполоскал два флага — советский и турецкий на мачте «Горделивого».
— Что это за памятник, товарищ капитан? — спросил один из сигнальщиков, молодой матрос с румяным, похожим на девичье лицом. Справа, на крутом откосе берега, виднелась выложенная из камней фигура солдата, устремившегося в атаку.
— Он напоминает о событиях, которые Уинстон Черчилль назвал черными днями своей жизни, — ответил Свирь. — Здесь в 1915 году турки разгромили союзный десант, высаженный по плану морского министра Великобритании, которым как раз и был в ту пору молодой Черчилль. Союзники потеряли тогда убитыми и ранеными больше полумиллиона человек. Благодаря этой победе позднее был свергнут султанский режим и образована республика…
Впереди показалась большая колоннада на мысе Ильяс-баба, за ним уже начиналось Эгейское море.
— Транспорт под французским флагом! — доложили на ходовой мостик сигнальщики. — Идет встречным курсом!
— Приготовиться отсалютовать! — скомандовал вахтенный офицер.
На траверзе «Горделивого» матрос на корме транспорта приспустил до половины трехцветное полотнище. Крейсер ответил тем же ритуалом.
«Альдебаран», — прочитал Свирь латинские буквы названия судна. Альдебаран — яркая звезда родного русского неба…
Глава 8
Поздно вечером в каюту Татьяны робко поскреблись.
— Входите, открыто! — откликнулась она, и через порог переступила буфетчица Лида. Застиранный ситцевый халатик плотно облегал ее бедра, на голове была завязанная рожками косынка.
— Я вас не побеспокоила, Татьяна Ивановна? — виноватым тоном спросила она.
— Нисколько, я еще не ложилась.
— Вы знаете, я залетела, — стыдливо потупилась Лида. — Выручайте, тетя Танечка!
— Что ты сделала? — не сразу поняла Татьяна, затем сообразила: — Ага, понятно. А давно?
— Не знаю, третий месяц, наверно…
— Раздевайся, я тебя посмотрю… Ну что ж, — убедившись, что буфетчица не ошиблась, сказала Татьяна. — Поздравляю тебя, где-то через полгодика ты станешь мамой.
— Но я не хочу! — почти закричала Лида.
— Как не хочешь? Разве ты не знала, отчего бывают дети? Тут уж, милочка моя, надо понимать, на что идешь. Или будущий отец отказывается на тебе жениться?
— Он-то не отказывается, — вытирая лацканом халата слезы, лепетала Лида. — Только мне нет никакого резона за него выходить.
— Не понимаю твоих рассуждений, — сухо заметила Татьяна. — Спать с ним у тебя резон был, а семью завести резона нету.
— Да по глупости все это случилось, Татьяна Ивановна, если бы я знала, чем это кончится…
— Тебя саму-то аист в клюве принес?..
— Да нет же, я таблетки глотала, контрацептин и другие…
— Кто же все-таки он, если не секрет?
— Я вам сознаюсь, Татьяна Ивановна, только вы никому не рассказывайте… Ге-еш-ка Некрылов, — всхлипнув, выдавила из себя Лида.
— Отличный парень. Чем он тебе не угодил?
Лида досуха вытерла слезы, лицо ее вдруг стало злым и неприятным.
— Что мне может дать этот Гешка? — рассудительно заговорила она. — Ни кола у него, ни двора. И что ж, мне с ним до старости на судах буфетчицей ходить? Постели менять, чаи по ночам на мостик подавать?
— Есть еще, Лида, на свете вещь, которую зовут любовью…
— Одной любовью сыт не будешь! — прищурила она подведенные синей тенью глаза. — Рай в шалаше был только в каменном веке! Вы небось за кого попало не вышли?
— Я не вышла, — горько усмехнулась Татьяна. — Только я тебе, Лида, своей судьбы не пожелаю…
— Что ж мне теперь делать? Может, вы мне чего-нибудь посоветуете? Уколы какие-нибудь или попить…
— Поздновато ты, милая, спохватилась. Боюсь, что не помогут уже никакие снадобья. Требуется оперативное вмешательство.
— Я согласна, Татьяна Ивановна! — обрадованно выпалила Лида.
— Ты думаешь, это просто? К тому же я всего лишь терапевт.
