Одна скрипочка была очень маленькая. Прямо как игрушечная. У нее была головка, шейка, усики — все, как у обычной скрипки. Но она называлась «восьмушкой» — потому что была почти в восемь раз меньше обычной скрипки.
Сперва скрипочку подарили маленькому мальчику, которому было пять лет и который был только чуть–чуть повыше стола. И мальчик в первый раз взял ее в руки, и стал играть — «вя, вэ–а…» — медленно и скрипуче.
Скрипочка терпела. Она знала: всему надо учиться потихоньку и понемногу, но каждый день и настойчиво. Когда мальчик выучится играть, его позовут на сцену перед огромным залом, где будет бархатный занавес, и он сыграет скрипичный концерт с большим оркестром, и это будет очень красиво.
И мальчик в самом деле играл все лучше. Не «вя, вэ–а», а «тра–ля–ля–а», не только гаммы, но и песенки: про Мишку с Куклой, про перепелку, и колыбельные, и польки — и скрипочка все больше верила, что скоро мальчик сыграет на настоящем концерте…
А мальчик все рос и рос. И в один прекрасный день оказалось, что маленькая скрипочка для него мала. И тогда ему дали другую скрипку, побольше, а маленькую скрипочку отдали девочке — такой маленькой, что она была даже ниже стола. И она впервые взяла скрипку в руки, и снова началось: «вя, вэ– а…».
Скрипочка очень огорчилась. Ведь все приходилось начинать сначала!
Девочка занималась каждый день. И скоро скрипочка в ее руках перестала скрипеть, а стала звучать; она играла опять про Мишку с Куклой, опять про перепелку, опять колыбельные и польки, и учитель очень хвалил девочку. Скоро–скоро уже должен был быть концерт…
Но девочка росла еще быстрее, чем до того мальчик. И как только она выучилась немного играть — скрипочка стала ей мала, девочке дали другую скрипку, а «восьмушку» передали новому мальчику, и все началось сначала!
Шли годы. Скрипочка становилась все старше и старше. Ее ремонтировали, заново покрывали лаком, меняли струны, меняли смычок. А она все скрипела — «вя, вэ–а», все играла про Мишку с Куклой и понимала уже, что никакого концерта не будет. Что она всю скрипочную жизнь — пока не треснет — будет скрипеть в неумелых пальчиках маленьких детей, а кто же пустит неумелого ребенка на сцену с бархатным занавесом?! Кто придет в большой зал, чтобы послушать это «вя, вэ–а»?
Однажды скрипочку снова принесли новому ученику. Открыли футляр — и вдруг она услышала голос взрослого дяди: «Эге! Да ведь это моя первая скрипочка!»
Скрипочку взяли в руки — в большие руки. Этот дядя был знаменитый скрипач, который объездил весь мир с концертами. А у него был сын, который не дорос еще даже до стола, и которому принесли его первую в жизни скрипку.
— Это моя первая скрипка! — сказал знаменитый музыкант. — И мой сын тоже будет учиться на ней играть! Вот здорово!
— Да, — сказала мама. — Интересно, скольких детей эта скрипочка выучила?
— Жаль, что мы не можем оказать ей какие–нибудь почести, — сказал папа–скрипач. — Наверное, ей обидно. Она никогда не играла на концерте, с оркестром. А только пищала гаммы.
Тогда его маленький сын, который не дорос еще до стола, прижал скрипочку к себе и сказал:
— Я сыграю на ней! Я выучусь играть так быстро, что смогу выйти на концерт с «восьмушкой»!
И он стал играть. Ему очень нравилось водить смычком. Сперва скрипочка жалобно скрипела, но мальчик был настойчив, и понемногу скрипочка начинала не жаловаться, а петь. Мальчик не ходил в кино, не смотрел телевизор, не играл в футбол — так ему хотелось поскорее научиться играть.
И вот в один прекрасный день скрипочку положили в футляр и куда–то повезли. И вытащили из футляра в большой комнате с зеркалами; в этой комнате была дверь, и когда мальчик со скрипочкой прошел через нее — оказалось, что дверь ведет на сцену с бархатным занавесом, что в оркестровой яме уже сидит оркестр, а в зале — зрители.
И мальчик заиграл. Он играл на маленькой скрипочке, как взрослый; люди в зале сидели, разинув рты, и слушали музыку. А скрипочка пела и никак не могла поверить — неужели ее мечта все–таки сбылась?!
Когда мальчик закончил, люди долго–долго аплодировали и кричали браво. А мальчик сказал своей скрипочке:
— Спасибо тебе. Ты была моей самой первой скрипкой. Ты научила меня играть. Но теперь я тоже вырос; мне придется взять себе скрипку побольше. Прости меня!
Но скрипочка вовсе не огорчалась. Наоборот — радовалась; ведь она пела на концерте, ее слушали сотни зрителей…
А кроме того, она знала, что у мальчика есть младшая сестричка — чуть–чуть пониже стола…
ПРО МАГНИТОФОН
Жил когда–то богатый и знатный магнитофон. У него был сын, тоже магнитофон. Когда пришло сыну время взрослеть, отец позвал его и сказал: вот тебе пара запасных батареек и десяток кассет, ступай путешествовать, ума–разума набираться.
Магнитофончик попрощался с отцом и с матерью и пошел по лесной дороге.
Было утро. Магнитофончик шел и записывал голоса птиц: они пели так, как он никогда прежде не слышал. Он уже представлял себе, как принесет эту запись родителям, и как они вместе будут ее слушать.
Вдруг птичье пение перебил ужасный крик. Он был тоскливый, жуткий, протяжный — короче говоря, такой, что у магнитофончика мурашки пошли по всему телу. И птицы тут же смолкли. Наступила полная тишина.
Сколько магнитофончик ни прислушивался, сколько ни записывал тишину — крик не повторился. Но и птицы не подавали голоса; магнитофончик остановил запись, перемотал кассету и прослушал крик снова. И снова весь задрожал и покрылся мурашками — такой страшный был этот крик. И вроде бы не очень далекий.
Если бы магнитофончик был трусливый — он, конечно, бросил бы все и побежал домой, прятаться под кровать, Но он был смелый магнитофончик, и поэтому он преодолел страх и пошел прямо в лес — туда, откуда доносился крик.
Он шел почти весь день. Тихо было вокруг, птицы молчали, кузнечики молчали, и только упавшие веточки и старые листья шелестели и трескались у магнитофончика под ногами. И вот наступил вечер.
Магнитофончик вышел к круглому озеру. Оно было совсем черное, его обступали сухие мертвые ели. Магнитофончик остановился и прислушался; все по–прежнему было тихо, лягушки не квакали, жуки не жужжали, ни одна пичуга не пищала.
И вдруг рябь прошла по озеру. Ели вокруг закачались и заскрипели. Вода зловеще забулькала, и из нее показался огромный черный цветок. Лепестки его открылись, и магнитофончик увидел, что внутри цветка сидит странное существо наполовину калькулятор, наполовину блинчик с повидлом, и у этого существа огромные голубые глаза. Существо открыло маленький рот — и тот самый ужасный крик, который привел сюда магнитофончика, зазвучал снова, но только громче, тоскливее и жалобнее.
— Кто ты? — спросил магнитофончик, когда к нему снова вернулся дар речи.
— Я заколдованная принцесса, — сказало существо. — Ведьма заколдовала меня. Целый год я сижу на дне болота, в вонючей тине, и только один день в году — утром и вечером — мой цветок поднимает меня на поверхность. А теперь беги отсюда, потому что через минуту прилетит ведьма, она и тебя заколдует!
Не успело существо это сказать, как деревья затрещали, небо потемнело, подул страшный ветер, поднялся смерч, и прилетела ведьма. Она выглядела ужасно: лицо у нее было синее, все в бородавках, и нос торчал, как штопор.
— Ага! — закричала ведьма. — Еще один попался! Тебе ни за что не выдержать моего испытания, поэтому я заколдую тебя с чистой совестью!
У магнитофончика душа ушла в пятки, но он отважно посмотрел ведьме в лицо и сказал:
— Давай свое испытание. А вдруг я его выдержу?
— Нет! — захохотала ведьма. — Сейчас я скажу заклинание из трех тысяч пятидесяти восьми гласных, шести тысяч девятнадцати согласных и девяти возгласов, а ты должен его повторить с первого раза без
