промежуток времени. Но разбирается в этом только Белинда и ее сумасшедшие коллеги, чьи головы набиты высокоучеными мозгами, словно рождественская утка яблоками. И хорошо, что разбираются. Будь иначе, мечты о возвращении на Землю можно было бы давным-давно похоронить. Фокус, который прошел у предков с «Нибелунгом» двести с лишним лет назад, вряд ли удалось бы повторить. Зато теперь, благодаря усилиям таких вот умников, как ее лучшая подруга Белинда, а также сотен других специалистов, они практически готовы к решающей битве.
Хотя на самом деле, это, конечно, свинство – протрубить тревогу, а потом заставлять тебя сидеть в кабине «охотника» в ожидании невесть чего. Вечно одно и то же. Это они так, черт бы их всех побрал, воспитывают боевой дух. Эх, начальство, плазменную струю вам в задницу… Ладно, спокойно, Эрика, не заводись. Пилот «охотника» должен быть спокоен, как сытый камарк[6]. И при этом в любой момент готовым к бою, словно опасная горная оса. Ты сама выбрала эту профессию, так что не жалуйся, а сиди и жди. Придет время – тебе сообщат, что делать дальше. В сфере твоей ответственности.
Эрика окинула привычным взглядом приборы, убедилась, что все в порядке, и вернулась к дневнику.
«Нибелунг» потрясает. Мне кажется, к нему невозможно привыкнуть. Больше всего корабль напоминает сложно ограненный драгоценный камень из неизвестного минерала, увеличенный примерно в сотню тысяч раз. Диаметр «камушка» шестьсот девяносто два метра, высота – четыреста двадцать один метр. И вся эта, сверкающая в лучах искусственного света, громада висит в воздухе, подобно какому-нибудь долбаному «Гинденбургу»! Но «Гинденбург» был наполнен водородом, отчего, как известно, и погиб, а «Нибелунг» держится в воздухе благодаря специальным генераторам, которые нейтрализуют гравитационное воздействие Земли. Да и вообще, разве можно их сравнить? Знаменитый дирижабль мог поднять и перевезти с континента на континент сотню тонн груза, а «Нибелунг» вполне способен вместить в себя и перебросить к другой звезде население маленького немецкого городка вместе со всем необходимым скарбом и продуктами питания.
Поражают также размеры и устройство подземной базы, в которой миллионы лет прячется это чудо инопланетной техники. Построить такое выше человеческих сил – это, как мне кажется, прерогатива богов. Или тех, кто почти достиг их могущества. Правда, оказалось, что у Вилли Фишера на сей счет имеется свое оригинальное мнение.
– Ты обращал внимание на его пропорции? – спросил он меня, когда мы вышли из лифтовой шахты и остановились, любуясь этим висящим под сводами исполинской пещеры и сверкающим тысячью отполированных граней искусственным островом.
– То есть? – не понял я.
– Диаметр «Нибелунга» шестьсот девяносто два метра, – напомнил Вилли. – Высота – четыреста двадцать один. А отношение его ширины к высоте равно так называемому «золотому сечению». Знаешь, что это такое?
– Слышал краем уха.
– Краем уха! – воскликнул он. – И после этого ты будешь утверждать, что пилоты люфтваффе способны к интеллектуальной деятельности?
– Смотря что таковой называть, – сказал я. – На моем счету, к примеру, за два года боев тридцать девять побед в воздухе. Не считая уничтоженных целей на земле. Это можно назвать интеллектуальной деятельностью?
Он только фыркнул и тут же пояснил, что правилу «золотого сечения», когда целое относится к большей части, как большая к меньшей, подчиняются не только великие произведения искусства и архитектуры, но даже и пропорции человеческого тела, а также иных живых существ.
– О чем это говорит? – вопрошал он, пока мы шли к кораблю, чтобы затем с помощью все тех же генераторов гравитационного поля буквально вознестись на борт «Нибелунга». И сам же себе отвечал: – В первую очередь о том, что этот корабль построили разумные существа, которым так же, как нам, людям, не чуждо чувство прекрасного. А с учетом изображений, обнаруженных нами на борту, и некоторых, уже расшифрованных записей, и вовсе можно сделать вывод, что эти существа, по сути, и являлись людьми. Возможно, даже нашими далекими-предалекими предками. Во всяком случае все указывает именно на это.
– Предками? – переспросил я. – Как это может быть?
– А каким образом, по-твоему, на Земле появился человек? – задал он встречный вопрос и снова продолжил сам, не дожидаясь ответа от меня: – Очень может быть, люди явились из космоса и постепенно населили всю Землю. Например, с Марса. И этот корабль – лишь одно из подтверждений данной гипотезы.
Наверное, на моем лице отразилось такое неподдельное изумление, что Вилли засмеялся и добавил:
– Крепись, Гюнтер! Мне поначалу тоже все казалось, что я сплю. А потом ничего – привык…»
– Ахтунг! – рявкнул динамик внутренней связи.
Эрика захлопнула дневник и, не глядя, сунула его на место. Кажется, начинается.
– Старт через тридцать секунд! Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Повторяю. Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Внимание, начинаю обратный отсчет. Десять, девять, восемь…
«Снова астероидная, – подумала Эрика и прикрыла глаза. – Надоело. И хуже всего, что это никогда не кончится. Если, конечно…»
– … два, один, старт! – проорал динамик и умолк.
Она знала, что бронедиафрагма базы уже разошлась в стороны, открывая путь. Медленно и неудержимо, включив генераторы антигравитации и опираясь на плазменные струи планетарных двигателей, с каждой секундой увеличивая скорость, линкор двинулся вверх.
Глава 6
На борту СЛК – специального лунного курьерского я наконец-то выспался. Удалось мне это только лишь потому, что мой спутник Питер Уварофф тоже уснул, как только мы вышли на орбиту, а затем легли на курс к Луне. Укатали сивку крутые горки, а то я уж было начал подозревать в господине Генеральном инспекторе биомодификата – человека с измененными ради достижения каких-то высших целей функциями организма. В просторечии таких людей зовут биомодами и не слишком привечают. И это вполне объяснимо. Тут, на старушке Земле, люди разного вероисповедания или цвета кожи до сих пор друг дружке глотки режут, а что говорить об отношении к какой-нибудь разумной, биомодифицированной амфибии, устроившей себе дом в прибрежных водах теплого моря и требующей законодательно убрать общественные пляжи, как минимум, на три километра в обе стороны. Потому что ближе, видите ли, они мешают ее, амфибии, досугу! И это только один пример. А расплодившиеся в последнее время гермафродиты? Кошмар в чистом виде. Они, видите ли, никак не могут определить для себя, к какому полу относятся. И на этом основании биологически изменяют свой организм таким образом, чтобы тот мог выполнять как мужские половые функции, так и женские. Знаю, что многим тесное общение с подобными… э-э… созданиями даже нравится, но лично мне… нет уж, увольте, я лучше древним проверенным способом – с женщинами. Желательно молодыми и красивыми.
Или взять тех же «бессонных», внедряющих себе дельфинью программу сна и бодрствования. Как известно, одна половина мозга дельфина всегда бодрствует, пока вторая спит. Затем они меняются местами, а уж потом бодрствуют вместе. Вот и «бессонные» поступают так же, и выходит, что они как бы никогда не спят. По мне – это идиотизм, поскольку мы все-таки люди, а не дельфины. Но «бессонные» так не считают. Как, впрочем, и амфибии, и гермафродиты. Да и бог с ними. И не только с ними – других разных биомодов тоже нынче хватает и с каждым годом становится все больше. Нет, я понимаю, что прогресс не остановить, человек должен приспосабливаться под изменяющиеся условия и все такое прочее, да и к биомодам в целом нормально отношусь, но с трудом представляю ситуацию, при которой сам
