– О том же только что подумал, – кивнул Лянь Вэй.
– Готовь пакет инфы. Отправляем и сразу стартуем. А там – аллюр три креста, выноси, «Быстрый».
Лянь Вэй положил руки на клавиатуру «бортача», справедливо не доверяя в данном случае голосовым командам. И тут ожил эфир.
– Hilfe[11]… – женский голос. Слабый, хриплый.
Вот черт.
– Leutnant Lange und fiel auf Phobos, helfen. Jeder, der mich hort[12]…
Голос умолк.
Немецкий истребитель неотвратимо приближался к Фобосу.
Две минуты.
– Что будем делать, командир?
Хороший вопрос.
Значит, пилот выжил. Чудом, но выжил. И это – женщина, наш союзник. Мы только что видели, как храбро она сражалась с врагом. Мало кто из мужчин способен на такое. Я, к примеру, не уверен, что смог бы, хотя и бывал в бою. Теперь она в своей искореженной машине вот-вот приземлится на Фобос. Будем надеяться, что удачно. Но через… уже через тридцать шесть минут здесь появятся три файтера чужих. И тут уже полный аллес. Насколько я понимаю, пленных чужие не берут. А если и берут… Нет, она нужна нам, а не чужим. И дело не только в том, что военкосмолеты своих не бросают. Никто не понимает, откуда взялись эти немцы и что нам всем может дать их появление. Этот пилот – источник ценнейшей информации. Возможно, информации, которая спасет Землю. Не больше, не меньше. Ага, давай уговаривай себя, уговаривай. Нет чтобы признаться честно – сама мысль о том, что погибнет женщина – возможно, красивая женщина! – для тебя невыносима. Пусть так, и что? Одно другому не мешает. Эх, была не была. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!
Я посмотрел на Лянь Вэя.
Он встретил мой взгляд со спокойной полуулыбкой.
– Дракон все понял, – сказал он о себе в третьем лице. – Пилоты «Бумерангов» своих не бросают.
– Никогда не сомневался в тебе, Дракон, – я хлопнул друга по плечу. – Отправляй инфу, проверь нашу пушку, будь на связи и готов стартовать в любую минуту.
– А ты?
– Попробую ее вытащить. Чем черт не шутит.
– Пока бог спит, – закончил Лянь Вэй. – Действуй, командир.
«Бортач» не ошибся. Немецкий истребитель приземлился точно в кратере Стикни, в четырех с половиной километрах от нас. Это, если по прямой. Чтобы пройти такое расстояние по пересеченной местности на Земле, мне потребовалось бы около часа. Но на Фобосе, слава богам, не ходят, а передвигаются. Или затяжными прыжками, просто отталкиваясь ногами от грунта, или с помощью РРС – реактивной ранцевой системы, встроенной в бэтлсьют (по сути, тот же гражданский космоскафандр, только усиленный и оснащенный спецаппаратурой).
РРС предпочтительней, если передвигаться нужно на расстояния больше пары сотен метров и быстро. Мне было нужно. Поэтому я просто взлетел по дуге в нужном направлении, оставляя внизу кратер Лимток и скорлупку нашего разведбота, и плавно опустился на грунт в десяти шагах (обычных земных) от немецкого истребителя.
Он и впрямь напоминал гигантский тазик или древний солдатский шлем. Впечатление усугублялось еще и потому, что глаз сразу натыкался на глубокие оплавленные рубцы – следы лазерных ударов. И не только на них. С правой стороны – там, где броня не была повреждена, я заметил какой-то опознавательный знак, самый его край, остальное скрывала кривизна корпуса. Воображение тут же дорисовало это остальное, но я не поверил воображению, переместился ближе к истребителю и одновременно сдвинулся вправо.
Так и есть.
Я мог не верить своему воображению, но своим глазам верить был обязан.
Это был черно-белый немецкий крест. Так называемый Balkenkreuz (Балкенкройц). Опознавательный знак, наносимый на военную технику Третьего Рейха времен Второй мировой войны – самолеты, корабли, танки, бронетранспортеры, автомобили… В детстве и юности я увлекался военной историей и хорошо помнил этот крест по кадрам кинохроники, играм и книгам.
– Дракон, это Грей.
– Здесь Дракон.
– Видишь? – я дал крупно изображение креста.
– Вижу. Но не понимаю. Они что, из какого-то параллельного мира? Ха-ха.
– Умереть можно от смеха. Ладно, сейчас попробую связаться с этой немкой на ее волне. Главное, чтобы она была еще жива, в сознании, и люк не заклинило.
– А если радиопередатчик накрылся?
– Постучу. Ты думаешь, зачем я кувалду с собой прихватил?
– Ты прихватил кувалду?
– Ага.
Пауза.
– Хорошая мысль. Уважаю.
– Знаю. До связи.
– До связи.
Стучать не пришлось. С четвертого раза все тот же слабый голос мне ответил:
– Здесь Эрика Ланге. Кто это?
Говорили мы, разумеется, по-немецки.
– Старший лейтенант Сергей Тимаков. Военно-космические силы Земли. Вы ранены?
Тишина.
– Эрика, вы ранены?
– Кажется… Не знаю… В меня попали, дальше плохо помню. Где я?
– Вы в своем подбитом истребителе. Истребитель – на Фобосе, это спутник Марса. Марс – четвертая планета от Солнца. Попробуйте открыть люк, шлюзовую камеру, я вас вытащу. У меня тут рядом корабль.
Снова пауза. На этот раз длиннее. Черт, она там сознание, что ли, теряет периодически?
– Эрика, вы меня слышите?
– Слышу… Прошу прощения, старший лейтенант… Вы русский?
– Русский. И еще немного японец. Это имеет значение? Меньше чем через полчаса здесь будут файтеры чужих. В количестве трех. И тогда нам полный капут. Откройте люк. Или попробуйте выйти сами, если хотите жить. У вас есть скафандр?
– Да, есть… Он на мне.
– Он цел, не поврежден?
– Сейчас проверю…
«Давай, проверяй. Только, пожалуйста, в темпе. Чужие шутить не будут», – мысленно произношу я.
– Кажется, цел. Терморегуляция шалит, но это ничего, – голос Эрики явно окреп. – Далеко ваш корабль?
– Четыре с половиной километра. Не волнуйтесь, у меня ракетный ранец. Доберемся быстро.
– Хорошо. Попробую выбраться к вам. Спасибо… Сергей?
– Что?
– Хотела узнать, правильно ли запомнила ваше имя. Спасибо, Сергей. Я сейчас.
Нет, ну скажите, почему всегда – всегда! – женщин приходится ждать?
Время, расстояние, скорость. Эти три фактора в космосе определяют все. Я стоял возле покосившегося на один бок немецкого истребителя и старался не думать о том, с какой скоростью приближаются к Фобосу
